— Его может остановить полиция, а он, ко всему прочему, потерял права, — с тревогой в голосе сказала Беатрис. — Такого легкомыслия я никогда раньше за ним не замечала. К тому же он сильно нервничает. Хотелось бы мне знать, чем он теперь занят.
На следующий день все спали допоздна. В доме было еще тихо, когда проснулась Франка. Она прищурилась от яркого солнца, села и едва не вскрикнула от боли. Голова раскалывалась, глаза горели.
— О, господи, — пробормотала она вслух, — сколько же я вчера выпила?
Она осторожно встала с постели, дотащилась до окна и выглянула на улицу. Майский день открылся ей в своем солнечном сиянии, свежести и прозрачности. Вдали сверкало и искрилось море. У горизонта над водой висела привычная утренняя дымка, но и она почти растаяла.
«Какой чудесный день», — подумалось ей.
Она надела халат, и, как можно тише ступая на цыпочках, спустилась вниз. Во рту страшно пересохло, и очень хотелось пить.
На столе стояли неубранные со вчерашнего вечера стаканы и тарелки. В большом кувшине малиново пламенел крюшон. Франка заковыляла в кухню. Каждый шаг отдавался в голове болезненным толчком.
«Хотелось бы мне знать, где здесь аспирин», — подумала она.
Она стояла, опершись на раковину, и мелкими глотками пила воду, когда на улице раздались чьи-то шаги. Кто-то шел к дому. Через секунду в кухонном окне показалось лицо Кевина, стоявшего у входа на веранду. Франка так испугалась, что едва не выронила стакан.
— Господи, это же всего лишь Кевин, — сказала она себе вслух и открыла ему дверь.
Он тотчас вошел, очевидно, испытывая большое облегчение от того, что встретил в доме уже проснувшегося человека.
— Ах, Франка, как приятно вас видеть, — сказал он. — Я понимаю, что еще очень рано, но….
Он не закончил предложение, так как и сам не мог объяснить, какая причина вытолкнула его в такую рань из постели. Если он, вообще, в ней был. Глядя на него, Франка сильно в этом сомневалась. Кевин выглядел так, словно всю ночь не смыкал глаз и даже не ложился.
— Я хотел спросить, нет ли у вас желания прийти сегодня вечером ко мне, — торопливо заговорил он, — я имею в виду всех — вас, Хелин и Беатрис. Сегодня день смерти мужа Хелин, и ей всегда тяжело в этот день. Я что-нибудь приготовлю, и мы сможем немного отвлечь ее от мрачных мыслей.
— О, это превосходная идея, — удивленно ответила Франка. — Я с удовольствием приду. Хелин и Беатрис еще спят, но думаю, что и они будут очень рады.
— Ну так, может быть, вы мне позвоните, когда все будет ясно, — Кевин нерешительно переминался с ноги на ногу. Было видно, что он сильно нервничает и очень напряжен. Его явно расстроило, что он не встретил ни Хелин, ни Беатрис, но на это он едва ли мог рассчитывать в такой ранний час.
— Вы действительно думаете, что они согласятся? — спросил Кевин.
Казалось, что от этого решения для него зависело очень многое. Франка смотрела на его бледное лицо и думала: неужели одни только денежные проблемы могли лишить этого человека сна и покоя?
— Не вижу здесь никакой проблемы, — дружелюбно ответила Франка. — Я, во всяком случае, приду.
— Отлично, значит, договорились? Я жду вас у себя в семь часов, — сказал Кевин. Он устало отбросил со лба прядь волос, и Франка заметила, что лицо его покрыто пленкой пота.
— Вы себя плохо чувствуете? — спросила она. — Вы ужасно выглядите. Не хотите кофе?
— У вас нет коньяка? — неожиданно спросил он.
Франка, смутившись, принесла из столовой бутылку и стакан. Кевин одним глотком опрокинул стакан, еще раз напомнил Франке время визита и попрощался.
Франка заварила себе крепкий кофе, еще раз безуспешно поискала аспирин, и, взяв книгу, вернулась в гостиную. Тяжесть в голове и недосыпание сделали свое дело.
Несмотря на выпитый кофе, Франка уснула, сидя в кресле.
Алан сидел за столом, завтракал и читал «Таймс», и в отчаянии спрашивал себя, почему так часто приходится ему дважды прочитывать один и тот же абзац, чтобы понять его содержание. Почему он не может сосредоточиться? На столе был апельсиновый сок, чай, яйца всмятку, обжаренный хлеб, разные сорта мармелада, сыр и пара ломтиков лосося. Алан прилагал все мыслимые усилия, чтобы на столе было все, что любила Майя. Это был настоящий воскресный завтрак — но он приготовил его в понедельник. В восемь часов он позвонил секретарше и сказал, что не придет сегодня в контору.
— Но… у вас назначены встречи… — в ужасе залепетала она, но Алан перебил ее: — Отмените все. Я приду завтра утром, — и положил трубку.
В субботу он скупил почти весь продовольственный отдел в «Хэрроде», потратив массу времени на то, чтобы выбрать все самое лучшее. Собственно, он хотел поехать в магазин с Майей, но она еще утром объявила, что поедет к Эдит и проведет с ней весь день.
— Ты снова собираешься к Эдит? — спросил Алан, удивленно вскинув брови. — За последнюю неделю ты была у нее уже два раза!
— Я знаю. Но в выходные дни она особенно радуется. Знаешь, в домах престарелых субботы длятся целую вечность.
— Ты меня и в самом деле удивляешь. Ты все время жаловалась, что я о тебе совсем не забочусь, что меня все время нет дома, что ты все время одна. Теперь у меня есть время, я могу провести с тобой целый день, и именно на этот день ты куда-то исчезаешь. Ты могла бы навестить Эдит и на следующей неделе!
Она озабоченно посмотрела на него.
— Ой, об этом я и не подумала. Прости, Алан. Но если я откажу Эдит, то…
— Нет, нет! — смиренно возразил он. — Ни в коем случае. Нельзя отказываться от визита в последний момент. Эдит почувствует себя обманутой, — он задумался. — Если бы я поехал с тобой, тогда…
Он почти сразу заметил, что это предложение ее ужаснуло.
— Знаешь, Алан, она неважно себя чувствует. Думаю, она хочет побыть со мной наедине. Так что, если ты не обидишься…
— Нет, нет!
Он, естественно, не чувствовал обиды. Он ощутил беспокойство. Что-то здесь не сходилось. Он знал Майю с момента ее появления на свет. Он слишком хорошо ее знал. Майя никогда не выказывала особой привязанности к семье. Майя была в какой-то степени привязана к своей бабушке Мэй, но эта привязанность основывалась главным образом на банкнотах, которыми бабушка Мэй щедро делилась с внучкой. Наверное, она неплохо относилась и к Эдит, но, зная Майю, трудно было бы предположить, что она побывает в доме престарелых трижды в течение каких-то десяти дней. Он-то хорошо знал, какой суеверный страх она испытывает перед стариками. Их она избегала, как только могла.
В довершение всего, она и в воскресенье собралась ехать в Хенли. Алан уже принялся готовить завтрак, который должен был выглядеть в точности как сегодняшний, когда вошла Майя и сказала, что уедет на целый день.
— Эдит что-то совсем расхворалась. Я просто хочу побыть с ней, пожалуйста, пойми меня!