— Не переживайте так, — попытался успокоить солдата доктор Уайетт. — Не могли же вы знать, что она схватится за лезвие. Да и кто мог бы ей помешать, если она так решительно хотела это сделать? — он ободряюще похлопал Виля по плечу и сел в машину, чтобы ехать вслед карете скорой помощи, которая уже выезжала со двора.
В промежутках между кипячением молока, разведением огня в камине и уборкой в ванной Виль еще несколько раз безуспешно пытался связаться с Эрихом по рации.
Когда он, наконец, сел рядом с Беатрис в гостиной, вид у него был совершенно измученный.
— В ванной все убрано, — сказал он. — Боже, она потеряла не меньше литра крови. Мне надо было подумать… — он не договорил фразу, и, вместо этого, добавил: — Тебе пора идти спать, Беатрис. Ты, должно быть, смертельно устала. Сегодня был какой-то кошмарный день.
— Я сейчас все равно не смогу заснуть, — ответила Беатрис. — Лучше я посижу здесь.
— Ну, хорошо. Если бы я только знал, чем обернется вся эта история! Господи, хоть бы майор Фельдман скорее вернулся!
— Как вы думаете, нам позвонят из больницы, если… — Беатрис не знала, как сформулировать немыслимое.
— Нам позвонят, если что-нибудь случится, — сказал Виль, уставившись на телефонный аппарат. — То, что они не звонят — это хороший знак.
В половине одиннадцатого Виль не выдержал и сам позвонил в больницу. Состояние миссис Фельдман остается прежним, сказали ему. В сознание она не пришла. С ней неотлучно находится доктор Уайетт.
— Во всяком случае, она жива, — произнес Виль. Он был очень бледен, и Беатрис вдруг подумала, что он боится не столько за Хелин, сколько за себя. Как отреагирует Эрих, когда узнает, что случилось? Он примется искать виноватых, но ни за что не признает виновным самого себя. Первым будет отвечать Виль. Он оставил Хелин одну в критическом состоянии, а потом вообще уехал из дома. Беатрис была уверена, что Эрих разозлится, в первую очередь, на Виля.
Вскоре после полуночи за окнами раздался шум мотора, потом хлопнула дверь автомобиля. Эрих вошел в комнату почти сразу. Он был в хорошем настроении, выглядел немного утомленным, но был спокоен. Удивленным взглядом он окинул гостиную.
— Так-так. Что вы здесь делаете, почему не спите?
Виль встал. Беатрис показалось, что у него дрожат колени.
— Господин майор, — начал он. Виль говорил по-немецки, но Беатрис схватывала суть того, что он говорил. Заикаясь, он доложил о том, что случилось. Эрих все понял, потом заорал Вилю, чтобы тот соединил его с больницей в Сент-Мартине.
— Почему, черт возьми, вы не нашли немецкого врача? — проревел он.
— Беатрис знала только… — начал было Виль, но Эрих тотчас перебил его.
— Где вы были? Как вы могли оставить мою жену одну в таком истерическом состоянии, наедине с двенадцатилетним ребенком?
Виль протянул Фельдману телефонную трубку.
— Больница, господин майор.
Эрих прорычал в трубку свое имя и потребовал к телефону лечащего врача Хелин. Какое-то время он внимательно слушал, потом сказал:
— Да, да, спасибо. Да, это очень мило с вашей стороны, спасибо.
Он положил трубку и обернулся к Вилю.
— Она пришла в сознание. Состояние ее стабилизировалось. Врач говорит, что она выкарабкается, — лицо Эриха блестело от пота. — Мне надо выпить виски.
Виль налил требуемое и протянул майору стакан. Эрих опрокинул содержимое в рот.
— Еще.
Второй стакан он выпил так же быстро, как первый. Беатрис показалось, что Эрих и по возвращении был не вполне трезв, и если он и дальше продолжит в том же духе, то скоро будет сильно пьян. Она изо всех сил сжала рукой кружку с горячим молоком, чувствуя, как ей в душу вползает леденящий страх.
Эрих уставился на Виля злобным взглядом.
— Виль, вы можете идти к себе и лечь спать. Эта история будет иметь для вас последствия, но вы и сами прекрасно это знаете. Я подумаю, что делать с вами дальше.
— Если бы я мог что-нибудь сделать… — пробормотал Виль, но ответом ему была лишь циничная ухмылка. Опустив голову, Виль вышел. Со двора послышалось шуршание гравия под его сапогами.
Эрих налил себе еще виски. Движения его стали неуверенными.
— Как хорошо, что ты была здесь, Беатрис, — сказал он заплетающимся языком. — Как хорошо, что ты есть. Ты — храбрая, осмотрительная девочка. Наверное, моя Хелин была бы уже мертва, если бы ты не повела себя так умно, так рассудительно.
Беатрис немного успокоилась. На нее он, во всяком случае, не злится. Она решила воспользоваться этим, чтобы защитить Виля.
— Сэр, Виль повез Мэй домой, потому что вы сами днем приказали ему это сделать. Он хотел сделать то, что от него ждали.
Эрих налил себе четвертый стакан виски и елейным голосом произнес:
— Наверное, ты еще слишком мала, чтобы это понять, Беатрис. Как мой личный адъютант, Виль пользуется некоторыми привилегиями. Поэтому к нему надо предъявлять и повышенные требования. Он должен делать то, что от него ждут, да, это так, но чего от него, собственно, ждут? Да, выполнения моих приказов. Но, помимо этого, он должен уметь и самостоятельно разобраться в положении, когда оно того требует. Я должен быть уверен, что могу на него положиться. Мне не нужен раб. Рабы у меня есть — это два француза, которые ухаживают в саду за розами, это рабочие, строящие дороги, бункеры и укрепления. Мне нужен человек, умеющий самостоятельно мыслить.
По голосу Эриха было заметно, что он много выпил, но был холоден и бесстрастен, но Беатрис знала, что в таком состоянии он очень опасен. Когда он откровенно бушевал, как сегодня днем, повергая в животный страх Хелин и всех окружающих, было, по крайней мере, ясно, что он не держит камня за пазухой. Но следовало быть начеку, когда Эрих становился мягким, когда говорил тихо, внятно излагая свои мысли и доводы. Потом следовал холодно и расчетливо спланированный удар, и это делало Эриха опасным.
Но тем не менее Беатрис рискнула:
— Виль не мог знать, что это случится. Никто не мог это предугадать.
Эрих улыбнулся холодной, как железо, улыбкой.
— Хелин — законченная истеричка. Ты этого не знаешь, потому что слишком мало с ней знакома. Виль тоже знает ее недавно. Но он — взрослый человек, а взрослый человек должен уметь оценивать такие ситуации. Уверен, что ему давно стало ясно, что он имеет дело с невротической личностью. С личностью, склонной к самоубийству.
Беатрис широко раскрыла глаза.
— Она уже пыталась?..
— …лишить себя жизни? Нет. Но можешь мне поверить: с ней я пережил массу неприятных моментов. Рыдания, обмороки, приступы лихорадки. Просто удивительно, сколько болезней может придумать Хелин, чтобы заставить окружающих плясать под ее дудку или отчетливо показать мне, что я плохо с ней обращаюсь. Она изобретательна. Ее ни в коем случае нельзя оставлять одну, когда на нее накатывает истерика. В этом состоянии она способна на все — что она сегодня и доказала.