Как раз в это время уже знакомый ему худенький мальчишка-коридорный тащил через весь холл к двери два чемодана. Теодор преградил ему путь.
— Задержись-ка на минутку, — сказал Теодор.
— Я занят, сеньор! — ответил мальчишка.
— Я дам тебе «на чай». Так где твой дружок Сальвадор Бехар?
— Не знаю. Он уехал.
— Куда?
— Не знаю, сеньор.
— А я думаю, знаешь, — тихо проговорил Теодор. — И если скажешь мне, то получишь сто песо чаевых.
Мальчишка нетерпеливо мотнул головой, и прошел мимо Теодора, сгибаясь под тяжестью чемоданов.
Теодор вышел на улицу вслед за ним и наблюдал за тем, как он укладывает чемоданы в багажник большого американского автомобиля.
— Иди сюда, — сказал Теодор, когда мальчишка обернулся.
Тот повиновался, всем своим видом выказывая неудовольствие.
— Это очень важно. Сто песо, если скажешь, куда он отправился.
— Да не знаю я! — воскликнул мальчишка, разводя руками.
— Он уехал на автобусе или поездом?
— Он уехал на машине… нанял её за деньги. — Взгляд коридорного как бы невзначай задержался на руках Теодора, как если бы он ожидал, что в них немедленно появятся обещанные чаевые.
Теодор достал из внутреннего кармана пиджака бумажник и выдал мальчишке сто песо.
— Итак, куда он поехал? Разве он тебе ничего не сказал? Еще сто песо, если скажешь, куда он отправился… или хотя бы сможешь выдвинуть удачное предположение.
Мальчишка разглядывал зажатую у него в руке купюру.
— И ещё я обещаю, что не буду жаловаться на тебя администрации. Так что, давай, выкладывай. Ты же уже никогда больше не увидишься с этим Сальвадором Бехаром, не так ли?
Американцы терпеливо ждали, когда коридорный вернется и поможет им уложить остальные вещи, но мальчишка взял Теодора за рукав и сказал:
— Давайте лучше отойдем в сторонку.
Они зашли за угол отеля.
— Он сказал, что едет в Мехико, сеньор. Это чистейшая правда.
Мальчишка больше не прятал взгляд, и его темно-карие глаза, как показалось Теодору, смотрели на него вполне искренне.
— Спасибо. — Он протянул мальчишке вторую сотню, после чего снова спрятал бумажник в карман и пошел прочь. Он как раз направлялся к установленной в холле телефонной будке, когда навстречу ему попался вышедший из ресторана Рамон.
— Ты куда, Тео? Что случилось?
— Ничего, Рамон. Просто мне нужно срочно позвонить, — ответил Теодор, подходя к телефону.
— Но что случилось? — обеспокоенно спросил Рамон.
Теодор смутился. Рамон своим поведением все больше и больше начинал напоминать отбившегося от рук ребенка. Кто знает, что он может себе вообразить — и не исключено, что его фантазии окажутся гораздо страшнее реальности.
— Давай поднимемся в номер. В конце концов, позвонить можно и оттуда.
Они поспешно взошли на свой этаж. Кровь, по крайней мере, станет доказательством того, что в их номер действительно входил кто-то посторонний, рассуждал Теодор. А рассказав Рамону про Сальвадора Бехара, он позвонит Саусасу, который, в свою очередь, отдаст необходимые распоряжения, и полиция будет останавливать каждую машину на подъездах к Мехико. Если же ему не удастся переговорить с Саусасом лично, то можно будет отправить подробную телеграмму, отметив в ней, в частности, и то, что разыскиваемого молодого человека могут быть сильно поцарапаны руки или лицо.
При виде крови на полу Рамон остановился как вкопанный и испуганно охнул.
— Нас снова ограбили, — пояснил Теодор. — На этот раз улов грабителя составил мой фотоаппарат и не знаю, что еще. А Лео сегодня пролил первую кровь, — добавил он, погладив кота по спине. — Но зато теперь я знаю, кто это сделал, и это был тот же человек, что пробрался в мой дом. И не исключено, что это он убил Лелию. Это был тот урод, что встретился нам на кладбище — когда мы ходили смотреть мумии. Помнишь, Рамон? Тот парень, что вчера вечером заявился ко мне в пансион и сообщил, что здесь для нас освободился номер. Вообще-то, он притащился за нами сюда из самого Мехико.
Рамон наморщил лоб.
— Какой такой парень?
— Ну помнишь того юнца, что встретился нам в подземелье с мумиями?… Короче, он был там, можешь поверить мне на слово. Кроме нас с тобой и смотрителя там был ещё один человек. Неужели ты этого не помнишь? — умоляюще воскликнул Теодор, но Рамон продолжал глядеть на него совершенно безумными глазами, как если бы он окончательно выжил из ума, или же заподозрил Теодора в том, что тот пытается заставить его поверить во что-то совершенно невероятное. — Рамон, ну ты сам рассуди. По-твоему, это я сам ограбил свою собственную комнату и разбрызгал кровь по полу? — Теодор снял трубку телефона и попросил соединить его с Мехико.
— Тео, а ты уверен в том, что делаешь? — спросил Рамон. — Ты сам видел, как тот человек входил сюда? Ты же все время был со мной.
— Я не видел его даже когда принес из сада сюда Лео, но я точно знаю… — Он прервался, чтобы продиктовать номер телефона Саусаса; затем возникла неловкая пауза. Он и Рамон молча глядели друг на друга.
Затем Рамон развернулся и с обиженным видом удалился в свою спальню.
Теодор поведал Саусасу о недавнем ограблении и описал, как был одет подозреваемый молодой человек, когда он в последний раз видел его. Саусас поинтересовался, не пропало ли что-нибудь из вещей Рамона.
— Рамон, твои вещи все на месте? — крикнул Теодор.
Рамон стоял на пороге своей спальне и прислушивался к разговору.
— Я не нахожу своей записной книжки, — равнодушно сообщил он. — Она лежала вот здесь, на комоде.
— Сеньор капитан, похоже, грабитель прихватил его записную книжку. Мелочь, конечно, но, может быть, все-таки вам имеет смысл взять под наблюдение дороги, ведущие к Мехико, чтобы можно было задержать этого гада. Перехватить его в Гуанахуато все равно уже не удастся. Кстати, сеньор капитан, кажется, я так и не сказал вам о том, что в тот день, когда я впервые увидел его в Мехико, он позвонил в дверь моего дома. Спросил, не терял ли я кашне.
— Кашне? — переспросил Саусас.
— Да. Оно было в бумажном пакете, который он держал подмышкой. Мне ещё тогда это показалось как-то подозрительно, и я подумал… В чем дело, Рамон? — вдруг спросил Теодор, ибо Рамон буквально сверлил его взглядом, исполненным не то ненависти, не то недоверия.
— Продолжайте, сеньор Шибельхут, — сказал Саусас.
— Да больше, собственно, и нечего рассказывать. Я сказал ему, что не терял никакого кашне. А он сказал, что нашел его прямо перед моим домом — и затем как-то чересчур поспешно удалился. А кашне этого я так и не видел, и понятия не имею, чего он этим добивался.