— Почему?
— У меня никогда не возникало желания провести с Бекс остаток своей жизни. С такими девушками, как она, хорошо развлекаться, да и то недолго. Надеюсь, вы меня понимаете? — Он приподнял брови, рассчитывая на мою улыбку, но я обманула его ожидания. — С ней было весело, но она все время подстраивалась под меня, всячески стараясь угодить. Мы с ней ни разу не поссорились — представляете, ни разу! Это же ненормально. Иногда я нарочно ее раззадоривал, но она только плакала и просила прощения — даже за то, чего не делала.
— Шикарные отношения, — заметила я, на секунду забыв о своей роли беспристрастного представителя столичной полиции.
Он, кажется, разозлился.
— Вы не поняли. Она была простой, непосредственной. Ей хотелось нравиться… хотелось быть любимой. Она дарила свою привязанность слепо и безгранично, как собачонка. Я не мог ее уважать, потому что она сама себя не уважала.
«И ты манипулировал ею, упиваясь собственным превосходством», — огрызнулась я про себя. Нет, Гил Маддик не вызывал у меня ни капли симпатии.
— Как она сломала скулу?
— Ах это! Упала. — Он на мгновение задумался. — Это было около года назад. Ребекка вернулась с рождественской вечеринки пьяная, стала подниматься по лестнице, споткнулась и ударилась лицом об пол — не успела вытянуть руки. Несколько дней после этого на нее было страшно смотреть. Под глазом расплылся фингал.
— Вы видели, как все произошло?
— Слышал. Я был наверху, лежал в постели.
Как удачно! Я сменила тему:
— Вы знали, что у нее было расстройство питания?
Он уставился на меня.
— Какое расстройство? У нее был волчий аппетит. Она молотила все подряд и при этом не прибавляла в весе ни фунта.
— Потому что извергала обратно большую часть съеденного. Она страдала булимией.
Маддик покачал головой. Я продолжила:
— Вы знали о том, что она употребляет наркотики?
— Наркотики? — Он расхохотался. — Что за чушь? Простите за грубость, но это же просто смешно. Какие еще наркотики?
— Кокаин.
— Когда мы были вместе, она даже кофе не пила. Говорила, что он ее слишком возбуждает.
— Может, просто не хотела, чтобы вы знали?
— Может быть. — Он не сводил с меня пристального взгляда. — Ну, что еще вы о ней расскажете?
— Вы знаете, где она работала?
— В компании «Вентнор — Чейз». Это рекламное агентство.
— Она не работала там с августа. Вы совсем не общались с ней последнее время?
— В прошлом месяце мы договорились пойти в ресторан, но я отменил встречу. Так и не смог себя заставить… — Он уставился в пространство. — Кажется, знаешь человека как свои пять пальцев, а на деле…
— Выходит, она была не такой уж простой и непосредственной, как вы думали. — Я пролистнула назад страницу в блокноте. — Вы могли бы дать мне телефон Тилли Шоу?
Он достал свой мобильник, прокрутил «записную книжку» и протянул мне аппарат, чтобы я переписала номер.
— Я не хотел терять связь с Бекс. Мы расстались по-хорошему, и я думал, останемся друзьями. Она не возражала.
— Похоже, вы были ей очень дороги. — Я встала и посмотрела на него сверху вниз. — Она вписала вас в свой полис страхования жизни в качестве бенефициара. К счастью для вас, полис действителен до конца этого года. Вы получите кругленькую сумму, мистер Маддик.
— Я… понятия об этом не имел.
— Прежде чем заявить свои права на страховку, вам придется доказать, что вы не причастны к убийству Ребекки. Желаю удачи! — Я пошла к двери. — Не провожайте, я сама найду выход.
Он остался сидеть в своем суперстильном кресле из хрома и кожи, тупо глядя перед собой, а я шагала по улице, пытаясь проанализировать свои впечатления.
Почему Гил Маддик мне так не понравился? В этом красавчике было что-то отталкивающее. Я решила, что он самовлюбленный подонок, привыкший манипулировать людьми. Однако быть подонком не преступление.
В лучшем случае это пожизненный приговор.
ЛУИЗА
Мне казалось, что в пятницу ночью я вообще не спала. Но наверное, в какой-то момент все же задремала, потому что проснулась рано утром, онемевшая и замерзшая: пуховое одеяло сползло на пол, а глаза болели, будто в них насыпали песку. За окном было темно и тихо. Такая тишина бывает только по выходным, когда все мои труженики-соседи, по будням встающие ни свет ни заря, предаются блаженному отдыху. В окне спальни маячили голые замерзшие сады, а за ними, на соседней улице, виднелись задние стены домов. Нигде ни огонька, ни признака жизни, только темные окна, слепо смотрящие на меня пустыми глазницами.
Я уже не могла заснуть и отключиться от реальности. Испытывала невероятную бодрость, остро ощущая собственное тело и все, что его окружало: густой ворс ковра под ногами, мягкую свалявшуюся фланель старенькой пижамы, холод, просачивающийся в спальню сквозь щели рассохшейся оконной рамы. Завитки волос щекотали шею, словно чьи-то мягкие ласковые пальцы. Передернувшись, я резко тряхнула головой, отбросив волосы за спину.
— Брр… до чего холодно, — пробормотала я и прошлепала вниз по лестнице в толстом махровом халате, чтобы заварить чай, а потом вернулась в спальню и села в подушки, не включая прикроватную лампу. Я держала кружку обеими руками, прихлебывала горячий чай и смотрела в окно в ожидании рассвета, мысленно составляя список дел на день, неделю, остаток месяца. Эти дела были сугубо личными, не имевшими отношения к работе. Я думала о том, кем была и кем стану. Ребекка давно внушала мне, что я должна измениться. По иронии судьбы именно сейчас, когда ее голос отзвучал навеки, я наконец-то начала следовать ее советам.
Спустя два часа я вышла из дома. А до этого пробежалась по комнатам, собирая и складывая в пакеты одежду, туфли и постельное белье — их надо выбросить, они уже не годятся для «секонд-хэнда». Я бросила в общую кучу кое-какие предметы моего гардероба, от которых давно хотела избавиться: растянувшиеся костюмы, которые я носила во время стажировки; старые джинсы с пятнами смолы на отворотах; потрепанные спортивные штаны. На глаза попался джемпер с дырой на рукаве. Я нашла его, когда была студенткой, — он висел на спинке стула в Бодлианской библиотеке университета. Странно, но меня всегда притягивала чужая одежда. Казалось, в ней я как бы заимствую частичку другой личности, примеряю на себя чью-то жизнь. Так и не решившись выбросить этот джемпер, я почти машинально натянула его на себя, перед тем как выйти из дома…
И не пожалела, потому что утро выдалось морозное. Я торопливо шагала по тихим улицам к метро. Мне нравилось ездить в подземке в субботу, особенно спозаранку. Поезда пустые и не опаздывают, пассажиры ведут себя спокойнее и вежливее, чем в будни. Никто не мешает думать. Хотя в последнее время я только и делаю, что думаю.