— Спасибо. — Заставив себя улыбнуться, Фостер сделала пару глотков и опять сосредоточилась на лэптопе.
Еще пара кликов — и на экране запустился показ слайдов.
— Вот они.
На первой фотографии был запечатлен зал галереи в день открытия выставки Лоры Митчелл. Помещение было битком набито людьми.
— Сколько у вас в тот день было посетителей? — спросил Роберт.
— Около ста пятидесяти, верно? — Ландж вопросительно посмотрел на Натали. Та кивнула. — И еще довольно много людей толпилось снаружи, надеясь попасть в галерею.
— Вход был только по приглашениям? — поинтересовался Гарсиа.
— Такое бывает не всегда, — объяснил Кельвин. — Большинство художников, в особенности те, что уже стали знаменитыми, предпочитают пускать зрителей на открытие выставки только по пригласительным билетам, более того, допускаются только те, кто подтвердил свое желание участвовать в мероприятии.
— Но не Лора.
— Да, Лора так не делала, — подтвердил Ландж. — В отличие от большинства художников, она не потеряла голову от успехов. Лора настаивала на том, чтобы на ее выставку мог прийти любой человек, даже в день открытия.
На снимках Митчелл улыбалась и болтала с посетителями. Обычно ее окружало четыре-пять человек. Пара снимков были постановочными — Лора позировала перед картиной или фотографировалась с гостями. Несомненно, она была весьма привлекательной женщиной. Хантер едва мог узнать в ней ту самую девушку со снимков, сделанных на месте преступления.
— Погоди-ка, — склонившись поближе к экрану, Кельвин внимательно присмотрелся к фотографии. — По-моему, это он. Тот самый парень, который обменялся с Лорой номерами телефонов. — Он указал на темноволосого мужчину в смокинге.
Натали увеличила снимок, но это не очень помогло: лицо этого мужчины частично заслонял поднос с напитками в руке официанта, проходившего мимо. Судя по всему, незнакомец был того же возраста, что и Лора.
— Вы видели его раньше? — спросил Хантер.
Ландж сразу покачал головой, но Натали задумалась.
— Мне кажется, я видела его на одной из предыдущих выставок.
— Вы уверены? Сможете вспомнить, на какой именно?
— Выставку не помню, но его лицо кажется мне знакомым.
— А вы точно видели его в галерее? Возможно, вы сталкивались в кафе, ресторане или ночном клубе?
— Нет, полагаю, что видела его именно тут, — немного поразмыслив, сказала Фостер.
— Хорошо. Если увидите его снова или вспомните, на какой выставке он был, перезвоните мне, хорошо? Если он придет, не пытайтесь заговорить с ним. Сразу же звоните мне.
Кивнув, Натали продолжила показ снимков.
— Стоп! — воскликнул Кельвин через пару секунд. — Это ее жених.
Он указал на высокого, ладно сложенного мужчину, стоявшего в паре шагов от Лоры. Он смотрел на Митчелл так, словно она была единственным человеком в этой комнате.
— Мне кажется, его зовут…
— Патрик Барлетт, — закончил за него Хантер, увеличивая изображение. — Мне понадобится копия всех этих файлов.
— Конечно, — кивнула Натали. — Могу скопировать их вам на диск.
Просмотрев почти всю папку, Ландж опять попросил Натали остановить показ. На снимке опять был виден тот же загадочный высокий незнакомец, обменявшийся с Лорой номерами. Он стоял рядом с Митчелл. И на этот раз он смотрел прямо в объектив фотоаппарата.
Студия Густаво Суареса была маленькой, но хорошо оборудованной. Она располагалась в подвале одноэтажного здания в районе парка Джефферсона, на юге Лос-Анджелеса.
Гус двадцать семь лет проработал звукотехником, и благодаря своему идеальному слуху ему было достаточно услышать одну ноту, сыгранную на любом музыкальном инструменте, чтобы мгновенно определить ее место в звукоряде. Но его познания в этой области не ограничивались только музыкой. Гуса интересовали любые звуковые вибрации и модуляции, а также то, что может порождать их. Он слыл специалистом в вопросах того, как на звуки может влиять окружающая обстановка.
Благодаря уникальным умениям, потрясающему слуху и богатому опыту Суарес стал незаменимым специалистом, и полиция иногда обращалась к нему за консультацией, если какая-то запись играла ключевую роль в расследовании.
Впервые Уитни Майерс познакомилась в Гусом во время учебы в ФБР, когда она готовилась стать профессиональным переговорщиком. Вскоре их пути пересеклись вновь, когда Майерс работала в полиции. Уже став частным детективом, Уитни пару раз обращалась к старому знакомому.
Гусу было сорок семь лет. Бритая наголо голова, тело, покрытое татуировками, словно у байкера. Но, несмотря на столь устрашающий вид, Суарес был очень стеснительным в общении с женщинами. Открыв дверь, он увидел на пороге Фрэнка Коэна, и на лице его тут же проступило разочарование.
— А где Уитни? — Гус заглянул Фрэнку за плечо.
— Прости, Гус, я один. Уитни занята.
— Проклятье, чувак. Я для нее лучшую рубашку надел! — Он провел кончиками пальцев по свежевыглаженной синей рубашке. — Даже туалетной водой побрызгался, прикинь!
— Побрызгался? — Отступив на шаг, Коэн прикрыл нос. — Такое ощущение, что ты на себя целую банку этой воды вылил. Что это за дрянь? «Олд Спайс»?
— А мне вот нравится «Олд Спайс», — обиделся Гус.
— Да, я заметил. А больше всего в нем тебе нравится его количество, — хмыкнул Коэн.
Пропустив подколку мимо ушей, Суарес провел Фрэнка в студию.
— Ну, и что у вас, чуваки, на этот раз стряслось? Уитни по телефону мне почти ничего не сказала. — Усевшись в кресло за пультом, он придвинулся к звуковой установке.
Коэн передал ему диктофон.
— Это копия записи с автоответчика.
Поднеся диктофон к правому уху, Гус нажал на кнопку. Услышав странный звук, доносящийся из динамика, он потянулся за миской с конфетами «Скиттлз». Суарес обожал «Скиттлз», они помогали ему расслабиться и сосредоточиться.
— Нам кажется, что за помехами слышится голос, может быть, шепот или еще какой-то звук, — объяснил Фрэнк.
Гус, забросив в рот пригоршню конфет, задумчиво пожевал.
— Не слышится, а так и есть, — объявил он, еще раз прослушав запись. — Это точно голос.
Встав, он подошел к шкафу и вытащил тонкий шнур, напоминающий наушники мобильного.
— Давай-ка подключим эту штуку, чтобы было лучше слышно.
В студийных динамиках звук был громче, и шепот слышался уже лучше, но он все равно оставался неразборчивым.
— Он использует какое-то устройство, чтобы изменить голос? — спросил Коэн, подходя ближе.
— Не похоже. — Гус покачал головой. — Помехи чистые. Они вызваны либо другим электроприбором, находившимся неподалеку, либо просто плохим качеством сигнала. Тот, кто звонил, наверное, стоял рядом с каким-то испускающим радиоволны прибором, или звонил оттуда, где сигнал связи был неустойчивым. Я полагаю, помехи появились на записи случайно.