— Но мы можем помочь этой девочке. Это все, о чем я прошу.
— Я тоже кое о чем прошу в ответ.
Сотовый Хантера дал о себе знать. Детектив еще несколько напряженных мгновений выдерживал взгляд Клер.
— Вы не собираетесь отвечать? — спросила она.
Хантер залез в карман пиджака.
— Детектив Хантер.
— Детектив, это Моника. — Короткая пауза. — То есть Молли. — Похоже, она плакала.
Хантер отвернулся от Клер.
— С вами все в порядке? Где вы? — спросил он, но единственным ответом стал треск статических разрядов. Он быстро прикрыл рукой микрофон и перевел взгляд на репортера. — Вы не правы… — Встав, он положил на стол пять двадцатидолларовых купюр. — В этом мире есть много хороших вещей, которые бесплатны.
Двадцать пять миль между Беверли-Хиллз и Саут-Гейт Хантер покрыл за рекордное время. Молли сказала ему, что будет ждать в кафе «Кашмир» на Твиди-бульваре. Адрес Хантеру не был нужен, он знал это место.
Припарковав свой «бьюик», Хантер вошел в кафе. Его удивило, насколько оно было полно в половине одиннадцатого вечера. Еще больше его удивило, что все посетители, казалось, были моложе двадцати пяти лет. Молли сидела за круглым столиком у терракотовой стены, украшенной картинами, — выставка молодых художников. У ее ног лежал небольшой рюкзачок.
— Привет, — с улыбкой сказал он, присоединившись к ней.
Она попыталась ответить такой же улыбкой, но потерпела неудачу. Бессонная ночь и тревожные предчувствия сказались на ее лице — красноречивые темные круги под глазами, пылающие скулы. Она закрыла блокнот, в котором что-то царапала, и отложила его в сторону.
— Ты что-то пишешь?
Молли смутилась:
— Да так, ничего особенного. Детские истории.
Хантер сел рядом.
— Когда я был молодым, то мечтал когда-нибудь стать писателем.
— Правда?
— Я так любил читать, что мне это казалось совершенно естественным.
Молли посмотрела на свой рюкзачок, куда только что засунула блокнот.
— Мне тоже.
— Ты собираешься уезжать?
— Я сделала ошибку, приехав в Лос-Анджелес. — Голос у нее был твердым, но в нем не хватало уверенности.
— Ты думаешь, что если куда-нибудь уедешь, то сможешь избавиться от видений? — спросил Хантер.
Она не отвечала. И не смотрела на него.
Хантер помедлил.
— Я голоден, — сказал он, поворачиваясь посмотреть на выставку пирожных на стойке. — Люблю сырные пирожные или что-то в этом роде. А как ты?
Молли неуверенно покосилась в ту сторону.
— Давай же. А то я буду чувствовать себя виноватым, если буду есть пирожное в одиночестве. Составь мне компанию. Как насчет ломтика вон того шоколадного? — Он показал на шоколадный торт на верхней полке.
Она помялась, но все же кивнула.
— И горячий шоколад? — показал он на пустую чашку перед ней.
— Да.
Через минуту Хантер вернулся с двумя порциями пирожного, кофе и горячим шоколадом. Пока Молли тянула свой напиток, Хантер обратил внимание, как у нее обгрызены ногти.
— Простите, — сказала она, крутя в руках чайную ложечку.
— Тебе не за что извиняться.
— За ту женщину, с которой я говорила. Я не знала, что она репортер. Она сказала, что работает с вами. Я не говорила ей, что я ясновидящая. Вы должны верить мне.
— Я верю тебе, и тут нет твоей ошибки, — серьезно ответил он ей. — К сожалению, в городе много людей, которые сделают все, что угодно, лишь бы вырваться вперед. Это я должен извиниться, что подставил тебя таким образом. Я должен был лучше все продумать.
Хантер вытащил из кармана сотовый телефон последней модели и протянул его Молли. Он объяснил, что его и Гарсии номера уже введены в него и, кроме того, в нем есть чип GPS. С таким телефоном им проще всего поддерживать связь. Она пообещала никогда не выключать его.
— Та фотография в газете, — помолчав, сказала она. — Я испугалась, что кто-то может меня узнать.
Хантер понял, чего она боится.
— И рассказать отцу?
Не отдавая себе отчет, она провела правой рукой по левой.
— Это он сделал?
Она вопросительно посмотрела на него.
— Сломал тебе руку? — Хантер кивнул на ее предплечье.
— Откуда вы знаете?
— Всего лишь наблюдательность.
Она посмотрела на свою руку и на небольшой кривой шрам, который шел от локтя. Когда она заговорила, в голосе ее были гнев и печаль.
— Он бил меня почти каждый день.
Хантер слушал, как Молли рассказывала ему об избиениях. О сломанной руке и пальцах. И о неутихающей ненависти, которую отец испытывал к ней — просто потому, что она родилась девочкой. Она рассказала, как ей не хватало матери и как отец проклинал мать за то, что она умерла. Но она так и не смогла рассказать Хантеру о сексуальных посягательствах. Ей это было не под силу.
Хантер сжал кулаки, когда представил себе множество психологических шрамов, которые будут сказываться на Молли всю ее жизнь.
— Я знаю, что ты боишься, Молли. Но убегать — это не выход. И никогда не будет таковым.
— Это единственный выход, который у меня есть, — выпалила она. — Вы не знаете, что это такое. Вы не знаете, каково понимать, что отец никогда не успокоится.
— Я не пытаюсь учить тебя, как поступить, Молли, — ровным голосом сказал Хантер.
— Вот и не надо.
Хантер внимательно пригляделся к ней. Ее реакция была вызвана страхом, а не гневом. Тем же страхом, который заставил Молли убежать и продолжал гнать ее.
— Прости. Я не хотел, чтобы ты злилась.
Молли сделала глубокий вдох и уставилась в свою чашку. Прошло не меньше минуты, прежде чем Хантер заговорил:
— По телефону у тебя был очень обеспокоенный голос, Молли. Что-то случилось?
— У меня было еще одно видение, — быстро проговорила она.
Хантер наклонился к ней.
— Увидев утром свое изображение в газете, я запаниковала. Мне захотелось снова унести ноги. — Она показала на рюкзачок у ног. — Я думала об этом всю дорогу до автобусной станции.
— Куда ты собиралась двинуться?
Молли хрипло усмехнулась:
— В любое место, куда смогу добраться с той мелочью, которая у меня есть. Я даже не думала. Просто хотела убраться отсюда.
— И это видение изменило твое намерение? — спросил Хантер.