Ее самые пылкие молитвы наконец-то обрели реальное воплощение.
Женщина-полицейский была той, посредством которой Зверюга наконец возродится!
Неужели ее мольбы и впрямь услышаны? Неужели и ей дали шанс? Возможность вернуть прошлое и утихомирить адские вихри отвращения, бушующие в ней? Такой поворот судьбы, такое невероятное стечение обстоятельств — разве это не знак, посланный Богом, чтобы придать ей отваги?
Глубоко вздохнув, она сжала в левой руке распятие, а правую погрузила в сосуд с кислотным раствором и извлекла оттуда череп, сияющий белизной, полностью очищенный от каких бы то ни было следов органики. Едкая жидкость обожгла ей пальцы. Боль была такой, что палка, которую она специально сжала зубами, едва не переломилась. В десятках метров под землей Зверюга испускала безумные стоны, раздирающие гортань…
Она регулярно подвергала себя этой ужасной пытке, необходимой для того, чтобы помешать душевным ранам затянуться, чтобы с каждым ударом сердца фрагменты ее прошлого оживали в настоящем и напоминали ей о том, как страдали она и ее мать.
Наконец, смазав ноющие пальцы кремом собственного изготовления, она прислонилась к стене, затянутой звериными шкурами, чтобы передохнуть. Ее взгляд упал на спутанные массы волос — белокурых, седых, — свисающие с металлического шкафчика. Это были парики, под которыми она прятала свою настоящую шевелюру, выходя на поверхность — в мир автомобилей, клаксонов, выхлопных газов… Это было еще одно средство, наряду со старой, неказистой одеждой, грубой мужской обувью, специальными накладками из латекса, искажающими очертания фигуры, — для того чтобы придать себе вид непримечательного бесполого существа, на которое никто не обратит внимания; защита от жадных взглядов отвратительных самцов.
Когда боль немного утихла, Зверюга положила голову на деревянные козлы, рядом с прозрачными стеклянными сосудами, в которых хранились глаза из богемского хрусталя, искусственные челюсти, многочисленные кости… У ее ног в синеватых отблесках газовой печки возвышалась отвратительная груда плоти, внутренностей, связок, выделяющая липкую густую жидкость и скрывающая в своей зловонной глубине скелет. Ядовитые испарения от чана с раствором едкого натра соединялись с резким запахом кож, отмокающих в дубильном растворе. Все вместе создавало поистине адскую атмосферу. Эта алхимическая смесь запахов понемногу оживляла Зверюгу, наполняла энергией ее мускулы, один за другим, пробуждала в ней жажду творчества.
Там, где кто угодно другой сблевал бы от отвращения, она наслаждалась…
Поместив в глазницы черепа специальные искусственные прокладки, на которых нужно было укрепить глаза, она в несколько глотков осушила еще одну банку пива и принялась кружиться, широко раскинув руки, под агрессивные гитарные рифы, наполняющие вибрациями все ее существо. Она кружилась все быстрее и быстрее, пока наконец не потеряла равновесие и не рухнула без сил на пол. Затем она погрузила свое покрытое шрамами от ожогов тело в кучу сосновой коры и принялась натирать ею грудь, живот, бедра, промежность, постанывая от наслаждения.
Настоящий Big Bang, Большой взрыв, давший начало Вселенной, едва не разнес это глубокое подземелье в самом сердце промышленной зоны. Сначала — шок, приступ сильнейшей ярости, сменившийся затем неодолимым желанием отнять жизнь. И вслед за ним — мощная волна наслаждения, сходного с тем, которое она испытывала раньше, убивая мелких животных. Неожиданная идея вмиг предстала перед ней, словно джинн, вырвавшийся из волшебной лампы, в которой он провел много лет в заключении.
Мертвые могут вернуть других мертвых.
Теперь нужно было подтвердить эту идею, осуществить ее на практике с этой девчонкой, случайно подобранной на улице. Потренироваться на одноразовой заготовке, чтобы потом перейти к основному шедевру — женщине-полицейскому, чьи пути так неожиданно пересеклись с ее собственными.
Для того чтобы магией своих обожженных рук воплотить в жизнь самые безумные сюжеты…
Зверюга обогнула сосуды с разноцветным воском — берлинская лазурь, индиго, серо-голубой — и, приблизившись к ванне с дубильным раствором, несколько минут смотрела на отмокавшую в ней кожу.
Наркотик все сильнее проникал в сознание, обволакивая его змееподобными прядями тумана и порождая все более безумные идеи, все более извращенные желания. Она представляла себе клетку, где все еще парил в неподвижности призрак слепой девочки. Представляла несокрушимые стальные прутья, их молчаливую жажду порабощать, удерживать живую плоть… Почему бы не поместить в эту опустевшую клетку новую постоялицу? Почему бы не похитить женщину-полицейского немедленно? Не для того, чтобы сразу же ею заняться, а для того, чтобы какое-то время подержать ее в витрине, здесь, в подземных глубинах. Обладать ею живой, изучать ее, препарировать взглядом…
Какая превосходная идея! Действительно, ради чего же она ждала все эти годы, как не для того, чтобы наконец дать полный простор воображению, утолить жажду творчества?
Внезапно все ее чувства разом сосредоточились на небольшом колокольчике, висевшем на нейлоновой нити. Система сигнализации, которой был опутан весь дом, обнаружила чье-то присутствие. Зверюга погасила свет и прислушалась. Ничего… Может быть, кто-то из лесных животных… Косуля, кабан?..
В темноте она нащупала свой скальпель, еще покрытый жизнетворной влагой. Но ее рука выпустила инструмент, когда сторожевой пес принялся лаять не умолкая. Ее охватила паника, полностью развеявшая наркотический дурман и резко вернувшая ее обратно в жестокую реальность.
Ее уже нашли. Как же такое могло случиться?..
Она натянула прямо на голое тело длинную куртку на меху, закрутила крышку с пульверизатором на сосуде с муравьиной кислотой и встала вплотную к стене рядом с дверью, ведущей в одно из бесконечных подвальных помещений. Она готова была сразиться даже с полчищами демонов, если бы они осмелились сюда войти.
Из темноты, еще более густой, чем здесь, из самых глубин подземелья доносились скулящие звуки.
Зверюга поклялась положить им конец при первой же возможности.
Пьер Норман повыше закатал отворот своей плотно прилегающей к голове шерстяной шапочки, чтобы освободить уши. Перед каждым полицейским штурмом у него повышалась температура. На пике «русских горок» нынешнего расследования огневолосый лейтенант был охвачен нервной дрожью, предвкушая головокружительное падение.
Он вплотную прижался спиной к фасаду дома — ничем не примечательного строения современной планировки, стоящего за поворотом дороги, на опушке соснового леса. Дом выглядел заброшенным, ставни на всех окнах были закрыты. Идеальное место для тайных дел… Из-за двери доносился яростный непрерывный собачий лай.
— Ты готов? — выдохнул лейтенант Колен вместе с облачком пара.
— Да, все в порядке. Можно начинать…
— А вы не упустите собаку…
Норман взмахнул рукой. Дверь со скрипом распахнулась от первого же мощного удара, открывая вход в полутемный холл. Анестезирующая стрела попала в грудь доберману, который уже собирался вонзить клыки в плотный комбинезон кинолога. Шесть человек попарно проникли в дом, держа «беретты» наготове. Дула пистолетов рассекали темноту одновременно с лучами карманных фонариков. Когда включили верхний свет, пространство распахнулось, дыша неизвестностью. Полицейские начали методично обыскивать комнаты, по-прежнему не расслабляясь. На лицах блестели капли пота, воздух с трудом проходил в легкие.