Не успел Мефодий прикоснуться к ленте, а та была уже у него на глазах, бесцеремонно врезавшись узлом в затылок. Лента была не просто непрозрачной. Она буквально зачеркивала само понятие «свет». Мефодий даже не знал, где находится окно. Он понял вдруг, что не сможет сорвать ее, пока этого не пожелает Арей.
– Браво, синьор помидор! Рад, что ленте ты понравился. А еще лучше, что ты не знаешь ее истории. Поверь, что на всякого вчерашнего лопухоида она, история то бишь, действует удручающе. Но «меньше знаешь, лучше работаешь ложкой», как любила порой говорить одна моя знакомая отравительница, – услышал он голос Арея.
Мефодий коснулся пальцами ленты. Она была скользкой как змеиная кожа. Он попытался оттянуть ее, дернул: бесполезно.
– Не паникуй! – приказал Арей. – Во всяком случае, теперь глаза тебе не помешают. В таких вещах они, поверь, лишние. А сейчас делай то, что я тебе скажу. Пусть твое сознание станет пустым. Представь, что ты стоишь перед спокойным, зеркальным прудом и видишь все вещи отраженными.
Мефодий честно попытался представить себе пруд. Черная вода, кувшинки, лягушки в камышах.
– А вот лягушек я не просил! Это чистая самодеятельность. Ну да ладно, если тебе так проще. А теперь скажи: что я держу сейчас в руке?
– Не знаю! – сказал Мефодий.
– Думай!
– Карандаш, нет? Тогда кожаная папка? Пепельница? – безнадежно спросил Мефодий.
– Ты пытаешься вспомнить, что лежало у меня на столе. Это не тот путь. Смотри на воду! Сосредоточься! Ну!.. В тебе это есть, или я не требовал бы невозможного! И не пытайся подглядеть. Поверь – это бесполезно.
Мефодий всмотрелся в черную воду воображаемого пруда. Он всматривался и ничего не видел. Лишь лента вгрызалась ему в глаза.
– Не напрягайся! Никаких лишних усилий. Просто смотри, и все! Видишь? – сердито спросил Арей.
– Нет.
– Арей, ты его запугал. Как наш малыш может расслабиться, когда ты чуть не прибил его своим дурацким светильником? Можно, я загадаю? Меф, сколько пальцев я показываю? – крикнула Улита, заглядывая из приемной.
– Один средний, – даже не оборачиваясь, уныло сказал Меф.
– Вот видишь! Правильно, один. Но как ты догадался? – восторжествовала ведьмочка.
– Ты только его и показываешь. Догадаться несложно. Марш к своим почтовым джиннам! – буркнул Мефодий.
Арей хмыкнул.
– Ого, процесс пошел! Мальчик уже хамит чужим секретаршам! Базовая магия как у дохлой лошади, но сколько апломба!.. А теперь думай, Меф, или я ради разнообразия начну стрелять в тебя из боевого арбалета! Поверь, это здорово прочищает мозги расслабившимся стражам, – пригрозил он.
– Не надо. Я хороший. У меня на арбалетные стрелы аллергия, – сказал Мефодий.
– Тогда отвечай!
– Пепельница… ой… я говорил… Чернильница? Кинжал? Печать?
– Улита, арбалет! – холодно приказал Арей. – И натяни тетиву получше… Если синьор помидор не хочет тренировать интуицию, будем тренировать его умение держать удар.
– Блин… Мало меня светильником глушили… – сказал Мефодий. Он вдруг очень ясно увидел, как короткая арбалетная стрела-болт выходит у него из спины.
– Я жду! – поторопил Арей.
Мефодий не пытался уже увидеть никакого пруда. Ему стало вдруг плевать на кувшинки и черную воду. Зато он внезапно понял, что лента, стягивающая ему глаза, имеет свои изьяны. Как раз в районе правого глаза Мефодия плотная ткань разошлась, и туда пробивался свет. Он попытался сфокусироваться на этом крошечном пятнышке света. У него долго ничего не получалось, а потом он все же понял, что при большом старании может что-то увидеть. Нечетко, расплывчато, но может…
– У вас ничего нет в руках. Вы просто гладите пальцами свой шрам, – не слишком уверенно сказал Мефодий.
Арей быстро вскинул голову:
– А вот это уже в точку! А что я делаю теперь?
– Вы дотронулись до усов… Теперь пальцы коснулись лба… А вот сейчас у вас точно кинжал в руке… Нет, его ножны…
– Как ты догадался?
– Ну… Сам не знаю…
– Говори правду!
– Я подсмотрел. Лента дырявая, – сознался Мефодий.
– В самом деле? Где же? – с внезапным любопытством спросил Арей.
– На правом глазу, чуть снизу! Сместить ее, чтоб было не видно?
– Не стоит. Лента идеальна. Поверь, ее не проткнуть ни одной иглой в этом мире и не разрезать никакими ножницами. Просто твое сознание пробило брешь именно здесь, и правый интуитивный глаз проклюнулся у тебя раньше левого. Разумеется, я предпочел бы левый, но и это неплохо. Продолжим! Что я делаю теперь?
– Вращаете на пальце пряжку плаща.
– А как она выглядит? Опиши ее подробнее, в мельчайших деталях! Какой на ней узор?
– Я не вижу… Слишком мелко.
– Старайся! Размер имеет значение только при выборе арбузов.
– Похожа на ракушку… Мелкая вязь… – сказал Мефодий и вдруг ощутил, что у левого глаза в ленте тоже появилось крошечное отверстие. Теперь он видел обоими глазами, причем одним лучше, чем другим.
Мало-помалу Мефодий различал Арея все отчетливее. Казалось, дыры в повязке, постепенно расширяются, а сама повязка расползается. Теперь Мефодий видел не только то, что происходило перед ним, но и то, что было за стеной. Он даже сумел различить Улиту, которая сидела за секретарским столом и, как патроны из обоймы, выщелкивала из коробки шоколадные конфеты.
– Не отвлекайся! Что я делаю теперь? – строго сказал Арей, откуда-то знавший все, что происходит.
– Вы дотронулись до своего дарха!
– Дотронулся? Ты уверен?
– А, нет! Играете им… Теперь раскачиваете за цепочку.
– Отлично, Меф, отлично! Да только ты ошибся!
– Как это? Нет, вы играете с дархом! Точно! – Мефодий даже обиделся.
– А я говорю тебе, что ты ошибся! Ты видишь все сейчас в голубоватой дымке, не так ли?
– Э-э, ну да!
– Так вот: я не дотронулся до дарха. Я лишь собирался сделать это. Вот теперь у тебя действительно что-то начинает проклевываться. Это и есть предвидение! Поначалу же это было только интуитивное зрение… Еще одна попытка?