– А чего они вдруг лупить начали?
– Наше отступление прикрывают!
– Ничего себе прикрывают… – От очередного взрыва Нагибин сжался в комок, почти вдавившись в землю.
Выбравшись из села, бойцы разбрелись по своим позициям. Некоторые помогали идти раненым, кого-то несли на носилках. Тут и там в оврагах тлели костерки, но из села их не было видно.
Бродя между группами военных, Нагибин услышал дикторский голос. Где-то работал переносной телевизор. Двигаясь на звук, Алексей увидел наконец мерцающий крохотный экран. Показывали выпуск новостей. Президент Ельцин голосом наставника втолковывал журналистам:
– Операция очень и очень тщательно подготовлена. Скажем, если 38 снайперов, то каждому снайперу определена цель и он всё время видит эту цель. Она, цель, перемещается, и он глазами перемещается постоянно. Постоянно! Вот таким образом. Ну и по всем другим делам: как задымить, понимаешь, улицы, как дать возможность заложникам убежать. Задымляются улицы, и они оттуда, с городка, убегают. А когда они разбегаются широким фронтом, тогда, конечно, трудно их убивать…
– Что за пургу он несёт? – не выдержал кто-то в темноте. – Какие снайперы? Откуда он взял эту чушь?
– А ты не дёргайся, – ответил прокуренный голос. – Наш президент всегда лучше нас знает, что происходит… Козёл!
– Слушайте, мужики, а он вообще-то нормальный?
– А нам-то какое дело? Нам поставлена задача, и президент тут ни при чём…
На следующий день послышалась трескотня выстрелов, но не со стороны Первомайского, а где-то в тылу федералов.
– Что за хреновина? Похоже, что со стороны Советского палят.
– А чего они вдруг?
Оказалось, что в село Советское прорвался из Чечни отряд боевиков, чтобы отвлечь на себя внимание осаждавших. Бой продолжался долго, но Нагибину не удалось попасть туда, поэтому он питался только слухами.
– Сиди здесь, – ворчал на него собровец, гревший руки над углями. – Ты уж и без того набегался. Неаккуратно ведёшь себя. Можешь запросто пулю поймать.
– А чего мне делать тут, если я не могу работать? – посетовал Алексей.
– На твой век работы хватит, – зло ответил собровец и поправил лежавший на коленях автомат. – Нам эти черножопые ещё немало крови попортят.
– Я сюда не отдыхать приехал.
– Слушай, с тобой и так хватает головной боли. То там высунешься, то здесь. Мы своё дело должны делать, а не за тобой приглядывать.
Алексей промолчал.
Поднявшись, он задумчиво оглядел степь. Покрытая высокой жёлтой травой, она была слегка заметена снегом. Вдали темнела полоса леса. Странно, но Алексею всегда нравились такие пейзажи, а торчавшую из снега траву он любил особенно. В этих пейзажах чувствовалась какая-то нетронутость. Даже маячившие в тумане орудия, танки и грузовые автомашины не портили ощущения первозданности. Наверное, причина крылась в окружающем просторе. Небо тянулось бесконечно далеко, равнина дышала холодом.
Ближе к вечеру ещё один отряд боевиков вклинился между сёлами Советское и Теречное, опять звучала долгая и ожесточённая стрельба. Загрохотали орудия, свирепо взвыли реактивные миномёты, разрезая тускнеющий небосвод огненными нитями.
К ночи просочились слухи, что военные понесли серьёзные потери.
– А чего ещё ждать, коли у нас вся задница без прикрытия? – пронзительно ругался кто-то, густо приправляя свою речь матерными словами.
Неожиданно со стороны Первомайского раздались выстрелы.
– Всё! – с ожесточением воскликнул кто-то. – На прорыв пошли гады! Теперь уж недолго осталось…
Под взвившимися в небо осветительными ракетами открылась, словно в праздничном свете фейерверков, неожиданная картина: по полю из Первомайского быстрым шагом, почти бегом, наступали обвешанные пулемётными лентами и стрелявшие из автоматов и пулемётов люди. Они шли во весь рост, не скрываясь, некоторые стреляли сразу из двух автоматов. Они что-то кричали, выпучив глаза, но за грохотом выстрелов голоса не слышались.
– Чего это они? – прошептал Алексей. – В полный рост идут! Не боятся!
– Обкурились и обезболивающих средств наглотались. А ну ложись! Чего башку выставил!
Далёкие фигуры шли вперёд, некоторые шатались, видимо, раненные, затем падали лицом вниз, продолжая при этом давить на спусковой крючок.
– Эх, сейчас бы вертолёты поднять! Ну куда наше хреновое командование смотрит? Ведь самое время эту банду в пепел превратить. На открытом же пространстве они!
Нагибин, забыв об осторожности, выпрыгнул из оврага и помчался, держа в одной руке тяжёлую телекамеру.
В таких условиях снимать было бессмысленно, но что-то внутри гнало его к месту боя, какое-то дикое отчаянье. Ему казалось, что его присутствие поможет, что накопившаяся внутри энергия чудесным образом выплеснется наружу и окажет поддержку спецназовцам. Спотыкаясь, он мчался по бугристой земле туда, где свистели пули. Он бежал, боясь не успеть…
* * *
Тимур Тамаев опустил винтовку с оптическим прицелом. «Надо отступать… В этом направлении никто не пробьётся. Салман наверняка двинет в противоположную сторону…» Прищурившись, он продолжал смотреть в степь, быстро погружавшуюся во тьму. Осветительные ракеты угасали, очертания далёких фигур растворялись в мутной ночной бездне…
Нагибина он заметил во время атаки федералов на Первомайское. Впрочем, увидев знакомое лицо, Тамаев не сразу сумел увязать его с тем оператором, который работал в клубе Кочерги. Но затем, во время затишья, облик Алексея отчётливо прорисовался в памяти Тимура.
– Да, это он! – пробормотал Тамаев. – Только что он здесь делает? Со спецназовцами приехал? Может, и сам один из них? А почему бы нет? Если так, то получается, что у Кочерги он работал не случайно… Ах сука ментовская! Грохну, если повезёт поймать его в прицел…
Когда боевики пошли на прорыв, Тимур не спешил присоединиться к ринувшейся в поле части отряда. Он понимал, что в этом направлении военных было чересчур много и что Салман Радуев попытается вырваться в другом месте. Тамаев ждал, устроившись в хорошо оборудованном снайперском логове, и наблюдал за сражением сквозь оптический прицел. Он не ожидал снова увидеть Алексея Нагибина, он уже успел забыть о нём, и едва тот вынырнул из высокой жёлтой травы на освещён-ное пространство, Тимур вздрогнул от неожиданности.
Нагибин был единственной мишенью на обозреваемом участке степи, спецназовцы залегли и не пытались подняться из оврагов. Нагибин бежал на наступавших боевиков, словно лишившись рассудка. Он спотыкался, немного прихрамывал, в согнутой правой руке держал телекамеру, в объективе которой то и дело отражались вспышки выстрелов.
– Вот и наш славный оператор…
Тимур тщательно прицелился и надавил на спусковой крючок. В ярком свете ракет было хорошо видно, как на лице Алексея появилось недоумение. Нагибин качнулся, но не остановился – замедлив бег, всё-таки продолжал двигаться вперёд.