Молоденький страж покраснел и вцепился во флейту. Дафна ему посочувствовала. Она-то прекрасно знала, что попасть в ряды златокрылых чудовищно сложно. Парень выдержал громадный конкурс, прошел сотни тестов, до посинения пальцев и боли в груди осваивал маголодии и высший пилотаж, сминал комиссионеров в тренировочных битвах, а тут над ним вдруг глумится двадцатилетняя ведьма из лопухоидов. Наверняка он бы сейчас многое отдал, чтобы не иметь такой свежий, розовый и конфетный вид. Но увы…
– Эй ты, порождение мрака! Дай мне только до тебя добраться! Я… я… Ты увидишь, что будет! – крикнул он ломким голосом.
– И что будет? С этого места, пожалуйста, подробнее, не пропуская ни одной детали. Я девушка впечатлительная. Нежным словом меня можно буквально нокаутировать. Ты сыграешь мне на дудочке свадебный марш имени Шопена Баховича Мендельсона? – лукаво спросила Улита.
Арей захохотал. Розовощекий же рассердился настолько, что материализовал крылья и устремился было к Улите, но Алкид удержал его.
– Эй, Арей! Что-то я не понимаю! Где Лигул, где Вильгельм, где Барбаросса? Неужели у мрака совсем пропали настоящие бойцы? Хороша же у тебя команда! Языкастая секретарша, два подростка и недомерок-кот! – крикнул он.
– Что ж, тем хуже для вас. Чем нелепее мы выглядим со стороны, тем позорнее будет ваше поражение! – оскорбленно крикнул Мефодий.
Златокрылые переглянулись. Аргумент был сильный.
– Флейты к бою! – скомандовал Алкид.
– Умница, синьор помидор! – одобрил Арей. – Хорошо сказал! Языками мы уже поработали, теперь время потрудиться клинками.
В руке у него материализовался меч, с которым барон мрака тяжело спрыгнул вниз, в партер. Златокрылые, не сближаясь с Ареем, атаковали его маголодиями, от которых Арей либо стремился уйти быстрым перемещением, либо отражал их лезвием своего темного меча. О силе маголодий можно было судить по тому лишь, что одно из кресел, в которое попал светлый луч, было вырвано вместе с болтами. Да, это были не дружеские маголодии Дафны, пусть даже и усиленные Ареем. Это было нечто совсем иное.
Тактика Арея была проста. Отражая маголодии, мечник мрака стремился сблизиться со златокрылыми на расстояние удара мечом. Те, в свою очередь, понимая, чем опасно для них это сближение, пятились, не прекращая играть на флейтах.
Одна из маголодий, скользнув по клинку ближе к рукояти, зацепила Арея, отбросив его на метр. Мечник мрака упал, и хотя он сразу вскочил, Мефодий осознал, что даже стражи мрака не так уж неуязвимы.
– Улита, Даф! Возьмите на себя тех двоих! – крикнул Арей, оценив, что златокрылые, рассредоточившись по залу, заняли очень выгодное для них положение.
Улита с рапирой и Даф, которая сама не верила, что делает это, бросились к нему на помощь. В прыжке Дафна материализовала крылья, ощутив упругий, будоражащий удар воздуха в маховые перья. Проплыли яркими шарами светильники на ложах, сверкнул циклопьим глазом прожектор, замелькали на сцене пестрые картонки карт. Депресняк с истошным мявом сиганул невесть с какого яруса и пронесся совсем близко от Дафны, похожий на выбритую маньяком белку-летягу. Целью Депресняка была блестящая лысина одного из златокрылых – лысина, которая с мистической силой, одним лишь жизнерадостным своим блеском притягивала падающие предметы и прыгающих котов.
Дафна взмыла под потолок, где вместо тяжелой люстры висел теперь один крюк, и оттуда, ни в кого конкретно не целясь, выпустила две торжествующие маголодии. Какой это был восторг – снова лететь!
Мефодий мешкал, по лопухоидной привычке к осторожности прикидывая высоту. Метра три с половиной, а внизу еще кресла. Греметь костями не очень хотелось, да и меч Древнира при всех своих достоинствах мало походил на парашют. Буслаев напряженно размышлял: прыгать или бежать по лестнице? Вопрос был все же принципиальный и чреватый множественными переломами. Такое вот «бить или не бить» в медицинском аспекте.
Случайно он перевел взгляд выше и был ослеплен крыльями Даф. Прежде он никогда не видел ее в полете. Даф то набирала высоту, то, вопреки скучной физике, плясала в луче прожектора, который не выключил сбежавший осветитель. Даф даже не смущало, что ее огромные крылья порой задевали тесные театральные ярусы.
Пока пораженный Мефодий любовался Даф, златокрылый Алкид решительно атаковал ее сдвоенной маголодией. Заметив, как сгущается извне и несется к Дафне ослепляющий светлый луч, Мефодий, не задумываясь, с криком прыгнул и в полете принял маголодию на свой меч. Клинок притягивал светлую магию, как громоотвод молнии. Мефодий ощутил лишь, как разогрелась у него в ладони рукоять и просветлел, впитав новую силу, грозный клинок.
Даф подхватила Мефодия под мышки у самых кресел. Однако, учитывая, что Мефодий был далеко не пушинкой и успел набрать в падении кое-какую скорость, Даф не удержалась и сама рухнула на него сверху. Они покатились между креслами. Растрепавшиеся волосы Дафны скрыли лицо Мефодия. Он ощутил ее яблочное дыхание.
Даф рванулась и торопливо встала.
– В другой раз, когда будешь прыгать, вопи не так громко! – буркнула она.
– Я спасал кое-кому жизнь, – огрызнулся Мефодий.
– Ты спас мне жизнь, я тебе – ребра. Считай, что спасибо на спасибо. И не факт, что нужно…
– Что нужно?
– Ничего. В общем, вот тебе твое «спасибо» и иди гуляй! – рассердилась отчего-то Даф.
– Спасибо не булькает. Меняю одно спасибо на три шоколадки! – парировал Мефодий.
Это была шуточка в духе Эди Хаврона, у него же, кстати, и позаимствованная. Только корыстный Эдя чаще менял «спасибо» на банки с пивом, которые давно уже были у него альтернативной валютой.
Улита самозабвенно фехтовала с розовощеким блондинчиком, который из-за малой дистанции не мог прибегнуть к маголодиям и использовал примкнутый к флейте штык. Блондинчик, вынужденный сражаться с девушкой, к тому же в полную силу, выглядел смущенным.
– Удар! Отбив! Удар! Отбив!.. – командовала Улита. – Эй, что ты делаешь? Сейчас моя очередь делать выпад! Ты что, хочешь меня заколоть?.. Удар! Отбив! Вот сейчас молодец! Хочешь я тебя в щечку поцелую? Я не ядовитая. Не боись!
Блондинчик в смущении отступил, продолжая послушно парировать. После одного из выпадов Улиты на плече у него появилась глубокая царапина.