У Шарлотты состоялся короткий разговор с Томасом, когда он позвал ее в комнату Сибиллы. Сначала она отшатнулась, но он успокоил ее, сказав, что покойной развязали волосы и уложили тело на кровати, закрыв простыней лицо.
— Прошу тебя! — взмолилась Шарлотта. — Может, мне не стоит входить в комнату?
И все же, превозмогая себя, подчинилась. Томас, обхватив жену за талию, едва ли не втолкнул ее внутрь.
— Сядь на кровать, — велел он ей, — там, где сидела Сибилла.
Шарлотта словно приросла к полу.
— Зачем? — Какой в этом смысл, подумала она. Ведь это так ужасно, так омерзительно. — Зачем это нужно?
— Надо, — спокойно ответил он. — Шарлотта, прошу тебя. Хочу проверить, могла ли она сделать это сама.
— Конечно, могла!
Шарлотта даже не сдвинулась с места, упираясь из последних сил. Какое-то время они застыли посреди залитой солнцем комнаты, как будто окаменев во время этой схватки. Томас не мог с ней справиться и потому начинал злиться.
— Конечно, могла, — выкрикнула Шарлотта, чувствуя, как ее бьет дрожь. — Сначала она обвила волосами шею, а затем — шест. Это все равно что завязать на шее шарф и защелкнуть на спине застежку платья. Шестом она воспользовалась потому, что это довольно легко. Он резной, и стоило ей слегка наклониться, как узел сам затянулся бы. Она наверняка все как следует продумала, иначе не осталась бы здесь. По-видимому, она двигалась, пока у нее оставались силы. Вряд ли человек сразу теряет сознание. Отпусти меня, Томас! Я ни за что не сяду на эту кровать!
— Не глупи, — Питт явно начинал выходить из себя, поняв, о чем ее просит и почему она так противится, но не мог ничего с собой поделать. — Ты хочешь, чтобы я позвал кого-то из горничных? Я ведь не прошу Эмили!
Шарлотта в ужасе уставилась на него, затем, видя отчаяние в глазах мужа, слыша, как готов сорваться на крик его голос, сделала шаг к кровати, по-прежнему отказываясь посмотреть туда, где сидела Сибилла.
— Хорошо, сядь вон туда, — уступил Питт, указывая на столбик балдахина с противоположной стороны. — Сядь там и обхвати руками шест у себя за спиной.
Медленно, на негнущихся ногах, Шарлотта сделала так, как он ей велел: подняла над головой руки и завела их за шест, делая вид, как будто завязывает что-то у себя на шее.
— Теперь наклонись, — приказал Питт. Шарлотта пригнулась чуть ниже. — Потяни, чтобы узел затянулся. — Он взял ее руки и потянул их вниз.
— Не могу! — крикнула Шарлотта. От напряжения у нее затекли мышцы. — Это слишком низко. У меня не получится. И вообще, Томас, мне больно.
Питт отпустил ее.
— Так я и думал, — глухо произнес он. — Никакая женщина не смогла бы затянуть волосы так низко у себя на шее.
Опустившись рядом с Шарлоттой на колени, он обнял ее и, зарывшись лицом в ее волосы, начал медленно целовать ее, с каждой минутой все крепче прижимая к себе. В словах необходимости не было. Ибо оба прекрасно знали: Сибилла стала жертвой убийства…
Наконец Шарлотта стряхнула с себя оцепенение, возвращаясь в настоящее, к завтраку и этой болезненной загадочной обыденности. Ей хотелось утешить их всех, но времени не было. Допив чай, она обвела взглядом сидевших за столом.
— У нас у всех есть глаза и уши, и способность рассуждать, — четко сказала она. — Один из нас убил Джорджа. И вот теперь — Сибиллу. Будет лучше, если мы, пока не поздно, попытаемся вычислить убийцу.
Миссис Марч ахнула и схватила Томаса за руку. Пальцы ее — коричневые, в пигментных пятнах — напомнили Шарлотте когти хищной птицы.
— Мне сейчас станет дурно!
— Опустите голову между коленей, — устало посоветовала Веспасия.
Миссис Марч тотчас открыла глаза.
— Не смешите меня! — резко бросила она Веспасии. — Вы, если хотите, можете сидеть за столом, засунув голову себе между ног. Я не удивлюсь. Но только не я.
— Это неудобно, — впервые подала голос Эмили, поднимая глаза. — Вряд ли у вас получилось бы.
Веспасия даже не стала отрывать глаз от тарелки.
— Если кому-то нужно, у меня есть нюхательная соль.
Юстас никак не отреагировал на ее предложение. Он по-прежнему смотрел на Шарлотту.
— Вы думаете, нам стоит это сделать, миссис Питт? — спросил он, даже не моргнув глазом. — Но правда может оказаться весьма болезненной, особенно для вас.
Шарлотта прекрасно знала, на что он намекает, — на суть самой правды, и то, как, по его мнению, та должна быть преподнесена полиции.
— О да, — согласилась она дрогнувшим голосом, злясь на саму себя и будучи не в состоянии ничего с этим поделать. — Меня больше всего страшит не то, что мы можем узнать, а то, что правда останется скрыта для нас до тех пор, пока убийца не нанесет новый удар.
Уильям застыл на месте. Веспасия поднесла руку к лицу и наклонилась над столом.
— Дурная кровь, — бросила миссис Марч и так резко схватилась за ложку, что рассыпала по столу сахар. — В конце концов она всегда дает о себе знать. Сколь красивым бы ни было лицо и сколь изысканными манеры, кровь все равно берет свое. Джордж был дурак. Безответственный, неверный дурак. Поспешные браки — причина всех несчастий в этом мире.
— Страх, — нарочно, как будто в пику ей, бросила Шарлотта. — Я бы сказала, что причиной всех несчастий в этом мире является страх — страх боли, страх выставить себя на посмешище, страх возможной неудачи. И, пожалуй, самый главный — страх одиночества. Страх того, что никто в целом мире вас не любит.
— Вы разговариваете сами с собой, моя милая? — бросила, поворачиваясь к ней, миссис Марч. Лицо ее было бледным, как мел, глаза горели, как угли. — Мы, Марчи, ничего не боимся.
— Не говорите глупостей, Лавиния! — Веспасия расправила плечи и убрала со лба волосы. — Ничего не боятся только святые, для которых рай важнее страданий и искушений плоти, а также простаки, которым не хватает воображения представить себе боль. Здесь, за этим столом, нам всем страшно.
— А что, если миссис Марч — святая? — с нескрываемой издевкой заметил Джек Рэдли.
— Придержите язык! — оборвала его Лавиния. — Чем скорее полиция арестует вас, тем лучше. Даже если вы не убивали бедного Джорджа, вы вложили эту идею в уши Эмили. Так или иначе, вы виновны, и вас нужно повесить.
Кровь прилила к лицу Джека Рэдли, однако он выдержал взгляд старой леди и не отвел глаз. После чего за столом воцарилось гробовое молчание. Затем в коридоре послышались громкие шаги лакея, однако вскоре они стихли. Даже Юстас и тот сидел неподвижно. Веспасия еле-еле встала из-за стола, как будто у нее болела спина. Глядя вокруг остекленевшим взглядом, Уильям тоже поднялся и, отодвинув ее стул, поддержал ее за руку.
— Полагаю, мистер Бимиш вновь пришлет мистера Хейра, чтобы нас утешить, — негромко сказала она, причем голос ее почти не дрогнул. — Это даже к лучшему. От него будет больше пользы, если он приедет сюда. Если что, я у себя в комнате. Буду рада с ним увидеться.