Потомок русалки ухмыльнулся.
– Антигон так и думал. Так вот… у Мефодия большая радость. Можно сказать, огромная.
– Какая? – ревниво спросила Ирка, помимо своей воли вспоминая девушку со светлыми волосами.
– Он умрет сегодня ночью, – хладнокровно отвечал Антигон.
– Что? – ошеломленно переспросила Ирка.
– Властелин мрака, выпустивший посланца из-за Жутких Ворот, собирается воплотиться в Мефодия Буслаева сегодня ночью. Этим он завершит окончательное бегство.
Ирка не помнила, что она сказала и что сделала. Помнила только, что трясла Антигона за плечи, а тот, радостно хихикая, повторял:
– Антигону повезло! Хозяйка колотит Антигона! Она заботится о нем!
Наконец Ирка отпустила домового. Он унял свой восторг и деловито сообщил:
– Старое Скоморошье кладбище… В подвале три прекрасные щели и одна очень распрекрасная. Из трех прекрасных щелей две уже заняты, а третья будет занята вот-вот… Четвертая же щель приготовлена для Мефодия. Шагнет в щель Мефодий, а выберется оттуда Кводнон.
В услужливой, тренированной памяти Ирки поспешно пронеслось все, что она слышала от валькирии, а затем от Лигула.
– Погоди! Если властелин мрака только собирается вселиться в Мефодия, значит, валькирию зарубил не он… Если бы было иначе, тогда какой смысл… – начала она.
– Хозяйка очень глупа! Она делает такие тошнотские выводы! – искренно восхитился Антигон.
Ирка осеклась, тупо переваривая комплимент.
В любом случае слова уже ничего не решали. Пора было шевелить лапками, стараясь повторить подвиг упавшей в молоко толстовской лягушки.
– Мы с тобой можем что-нибудь сделать? – спросила Ирка.
Домовой кикимор с воодушевлением закивал.
– Конечно! Хозяйка станет швырять в Антигона книги и ботинки, а он будет уворачиваться! Это ужасно печально! Я обычно так смеюсь, что чуть не лопну.
Ирка уже не слушала. Она сгребла болтливого домового за ворот и потянула его к двери.
– Где это Скоморошье кладбище? Пошли!
– Так вот вы о чем?.. ТШШ! Я сейчас! – вдруг сказал Антигон, переставая хихикать.
Он огляделся и внезапно ласточкой прыгнул в стену, исчезнув за ней. Ирка услышала приглушенную возню и удары. Кто-то кого-то бил. Наконец, все так же не смущаясь пошлой материальностью предметов, через стену в комнату вкатилось что-то довольно большое.
Ирка увидела нечто, похожее на большой ком глины или пластилина. Затем разглядела руки и ноги, причудливо сплетенные в узел. По центру, переползая с места на место, жалобно моргали глаза.
Антигон пнул ком ногой. Спутанное существо с обидой хрюкнуло.
– За Антигоном и валькирией следил комиссионер. Хотел донести Лигулу. Если хозяйка ткнет его своим копьем, он потеряет это тело и сгинет в Тартар.
Однако Ирка не была способна просто так ударить человека – или то, что было на него похоже, – копьем.
– А можно сделать как-нибудь так, чтобы он не донес, но без копья? Более гуманно? – спросила она.
– О, у хозяйки есть воображение! Она хочет, чтобы комиссионер подольше помучился! – обрадовался домовой, и Ирка спохватилась, что он совсем не так понял слово «гуманно». – Тогда мы его замесим!
И, прыгнув на ком пластилина, Антигон принялся в буквальном смысле месить его ногами. Ирка едва смогла оттащить его.
– Ты его убьешь! – сказала она, и с удивлением услышала, что комиссионер, ставший плоским, как раскатанное тесто, хихикнул.
– Видишь, ему смешно! Его нельзя убить! Разве что изгнать артефактом, вроде твоего копья. Напрасно ты не низвергла его в Тартар, противная хозяйка. Так было бы спокойнее, – приуныл кикимор.
Отступив на шаг, он деловито осмотрел комиссионера и прицельно пнул его еще пару разиков.
– В любом случае несколько часов у нас есть. Пока он себя не вылепит, он не сунется к начальству. Они большие чистюли…
С этими словами Антигон легко оторвал пластилиновый блин от пола и вышвырнул его за окно.
– Теперь он не будет мешать бабушке хозяйки и пытаться отнять у нее эйдос! – пояснил домовой.
Ирка хотела спросить, что такое «эйдос» – ей чудилось, что она слышала нечто похожее, – но сейчас было не до того. Вслед за Антигоном она осторожно выскользнула за дверь.
Бабаня ничего не слышала. Она объясняла одной из клиенток, почему той не пойдет юбка с запа хом. Клиентка страдала, терзалась, но юбку все равно хотела.
* * *
Арей наступил ногой на лед. Его большие, красноватые по оттенку куски, лежали всюду в приемной.
– Мне до сих пор холодно, – сказал мечник мрака удивленно.
– Как он ухитрился? – спросила Улита.
– Все произошло мгновенно. Парень вошел, а затем я понял, что смотрю на мир сквозь толщу льда. И что лед этот не что иное, как вино из бассейна. Забавное, скажу тебе, ощущение. Не можешь добраться до меча, даже шевельнуть пальцем…
– Никуда не денешься! Парень повелевает всем жидким и мокрым, – сказала Улита.
– Не проще ли сказать «водой»? – поинтересовался Мефодий.
Ната сжала его руку. Мефодию стало неудобно: что подумает Даф. С другой стороны, выдирать руку было бы смешно.
– Я знаю, что говорю! – осадила Мефа Улита.
Она подняла кусок льда, лизнула его и бросила в бассейн. Даф, опасаясь, что осколки льда попадут в нее или в кота, отступила на шаг.
– Что-то мой котик беспокоится! Давно его таким не видела! – сказала она, наглаживая Депресняка.
– Просто стоишь и стучишь зубами! И кто это сделал – мальчишка… – продолжал Арей, которому непросто было признать свое поражение.
– Не мальчишка! Это сделал тот . Сложно предположить, что мальчишке захотелось бы после этого идти в подвал и вталкивать себя в этот каменный склеп, – веско сказала Даф.
Арей кивнул.
– Так оно и есть, светлая… Другое дело, что есть вещи, совершенно непонятные. Дыхание Кводнона могло вселиться только в кого-то одного. Сейчас же там внизу уже двое… Значит, или мы чего-то не знаем, или…