– Сперва возьми себя в руки, – строго сказала Лариса. – Ты сейчас… э… как у вас это называется? Ты сейчас под действием, то есть под кайфом?
– Да, но мне надо сделать ещё укол.
– И ты будешь в норме?
– Я буду в норме. Я крепкий. Я себя знаю…
– Тоже мне крепыш, – покачала она головой, – едва на ногах держишься. Сколько ты уже на игле-то сидишь?
Он не ответил, но опять стянул с себя пальто, на этот раз бросив его на пол, сунул руку в карман и достал оттуда шприц, резиновый жгут и маленькую железную баночку с чем-то перекатывающимся внутри.
Лариса быстро ушла на кухню и остановилась перед высокой деревянной подставкой, из которой торчали длинные рукоятки кухонных ножей. Несколько минут она пристально смотрела на эти рукоятки, затем вытащила широкий нож с острым концом и медленно повертела его перед собой, следя за игрой света на холодном лезвии. Удовлетворившись своими размышлениями, она тщательно протёрла его полотенцем и принесла в комнату.
Олег сидел, закрыв глаза, и слегка покачивался взад и вперёд. На лбу у него выступили капли пота.
– Как ты? – спросила Лариса.
Он кивнул в ответ и улыбнулся.
За окном вяло падал с бледно-серого неба редкий мокрый снег, прозрачные солнечные лучи едва угадывались в рыхлых прогалинах зимних туч.
* * *
Остановив «вольво» возле ближайшего газетного киоска, Лариса вышла купить журнал «Плюфь».
– У нас только прошлый номер, – хрипло ответила продавщица, укутанная в платок, – новый ещё не поступал.
– Мне любой, – быстро сказала Лариса.
Она схватила журнал и торопливо пролистнула его.
– Ага! Вот вы где сидите, – прошептала она и надавила на педаль.
– Что ты выискиваешь? – полюбопытствовал Олег.
– Адрес редакции, – быстро ответила она. – Мы поедем туда, и я покажу тебе того человека. Ты нож куда засунул?
– Под пальто держу, рукой прижимаю.
– Замечательно. Будь готов к прыжку, пёс.
– Я готов! – Он оскалился, изображая собаку.
Минут через тридцать она остановила «вольво», не доехав одного дома до здания, где располагалась редакция «Плюфя», вышла из машины. Вдоль улицы шли люди, хмурые и весёлые, говорливые и молчаливые.
– Слушай меня! – Лариса вернулась в машину, и голос её стал строгим. – Сейчас мы с тобой пойдём вон к тому дому. Там работает нужный нам человек. Мы будем ждать его, долго будем ждать. Может быть, мы и не увидим его сегодня, тогда вернёмся завтра.
– Как я его узнаю? – спросил Олег.
– Ты увидишь его, поймёшь. Я с ним заговорю. Я остановлюсь возле него. Ты же сперва держись поодаль. Когда я отойду от него, подойди и ударь его… Ты сейчас хорошо чувствуешь себя? Ударить ножом сможешь?
– Я в полном порядке. Мне хорошо. И ты сидишь рядом со мной, – Олег улыбнулся по-детски открыто. Трудно было поверить, что человек с такой улыбкой мог пойти через минуту на убийство.
– Я рассчитываю на тебя, Олежек, – вкрадчиво произнесла Лариса.
Она была уверена, что Лисицын скоро приедет. Она была уверена, что он обязательно остановится, увидев её, чтобы поговорить. Не мог он не остановиться после вчерашнего разговора. Не мог он не остановиться, встретив её возле редакции. Он остановится, это точно… Самой большой трудностью в её плане было вовремя улизнуть. Она предполагала, что перемолвится с Лисицыным двумя-тремя словами и тут же уйдёт, возможно, назначив встречу на более позднее время. В ту минуту Олег и должен напасть на Лисицына, неожиданно ткнув его ножом.
Но то были лишь планы…
Вскоре она действительно увидела, как Сергей припарковал «жигулёнок» неподалёку от входа в редакцию. Но едва он вышел из машины, как к нему приблизились двое мужчин, вероятно, коллеги, вышедшие из подъезда. Он оживлённо заговорил с ними. Один из них, одетый в длинную серую дублёнку и лисью шапку, живо жестикулировал.
Лариса повернулась к Олегу:
– Пошли, быстро. Держись чуть поодаль. И помни, что мы с тобой не знакомы!
Лариса шагала медленно, почти топчась на месте. Она ждала, когда Лисицын закончит разговор и попрощается с собеседниками. Она ждала…
Внезапно тот, что был в длинной дублёнке, пожал Лисицыну руку и неторопливо двинулся вдоль улицы, сунув руки в карманы. Поравнявшись с Ларисой, он неожиданно сдержал шаг и заговорил:
– Простите меня великодушно за мою наглость.
– Что такое? – Лариса вздрогнула, растерялась, взглянула на подошедшего, быстро перевела глаза на стоявшего метрах в ста от неё Сергея и снова посмотрела на незнакомца.
– Я не мог пройти мимо.
– Что такое? Почему? Кто вы? – забеспокоилась Лариса.
– Я фотограф. Моя фамилия Иванченко.
– И что?
– Лариса заметно занервничала.
– Что вам надо от меня?
– Видите ли, я подыскиваю образ, а у вас такое лицо, что я не мог не остановиться… Вы уж извините меня, я хотел бы предложить…
– Никакое не лицо, уходите, не мешайте мне…
Она подняла воротник, чтобы спрятаться за ним, и поспешила прочь от фотографа, направляясь к Лисицыну. Она боялась упустить Сергея. Она боялась убегающего времени. Она торопилась. И тут она услышала вскрик позади.
Обернувшись, она увидела, как Олег взмахнул рукой, остановившись перед фотографом. Сверкнула серая сталь лезвия, тёмными пятнами встрепенулись прохожие и рассыпались в стороны, чья-то фигура скользко свалилась на тротуар, задрав ноги, высокий женский голос испуганно завизжал. Олег резко опустил руку с ножом и ударил фотографа в плечо. Лезвие пронзило толстую дублёнку, но судя по всему, не поранило жертву, ибо фотограф схватил обеими руками Олега и с огромной силой оттолкнул его от себя.
Лариса стремительно бросилась прочь, поняв, что её план разрушился. Олег ошибочно напал на фотографа, приняв его за нужного человека, так как Лариса заговорила именно с ним. Поправить ничего было нельзя. Задуманная ситуация рассыпалась.
Лариса быстро пошла прочь, почти побежала, не поднимая глаз.
Тем временем фотограф безумно выкатил глаза и кинулся на упавшего Олега. Из плеча фотографа торчала рукоятка кухонного ножа, но он уже забыл про воткнутое в его дублёнку лезвие. Незадачливый преступник с трудом поднимался на четвереньки, путаясь в длинных полах чёрного пальто.
Лисицын обернулся на прозвучавший крик и успел увидеть, как мелькнул нож. Инстинкт заставил его немедленно метнуться в сторону столкновения. До стоявшего на четвереньках Олега ему оставалось не более десяти шагов, когда фотограф с яростью обрушил на того свои кулаки. Тот с кошачьим визгом затряс ногами, перевернувшись на спину, высунул тёмный язык, выкатил глаза.