– Да вот случайно глаз остановился на нём, название незнакомое, дай, думаю, полистаю.
– Ну и как? Столичные сплетни? – Сергей помусолил без малейшего интереса цветные страницы и бросил журнал на столик.
– Понимаешь, Сергей, я его купил случайно, но на самом деле не случайно, – Кривошеин задумался, подбирая слова.
– Поясни.
– Месяца два назад я был свидетелем террористического акта.
– Любопытно.
– На моих глазах взорвалась машина. Я выходил из цветочного магазина и находился в каких-нибудь десяти шагах от взрыва. Просто не представляю, как я остался жив. Но дело не в этом. Я ударился головой о стену и потерял сознание. Но до того, как у меня потемнело в глазах, я увидел женщину.
– Красивую?
– Не то слово. Шикарную. Настоящую женщину. Уж я всяких особей перевидал и перетрахал, но такую встретил впервые.
– Познакомился?
– Не успел.
– Значит, Витя, не держать тебе её в своих объятиях, – улыбнулся Сергей. – Не пойму лишь, каким боком тут журнал вписался?
– Самым обыкновенным. Посмотри-ка, там есть фотографии с репортажа о пожаре в центре Москвы. Много фотографий. Видишь?
– Ну и?..
– А вот на этом снимке запечатлена та самая женщина. Поэтому я и говорю, что случайно купил этот номер, но, видно, неспроста. Судьба зачем-то показывает мне эту женщину. Может быть, предупреждает о чём-то…
– Вот эту? – Сергей поднёс к глазам фотографию.
Среди людей, попавших в кадр, стояла Лариса, которую он только что подвёз на своей Зебре. Ошибка исключалась, на снимке была Лариса. Она смотрела на пожар, и лицо её выражало целое море противоречивых чувств. Но одно было несомненно: женщина не могла отвести глаз от зрелища.
– Конечно, по этому снимочку не очень понятно, какая она, – словно оправдываясь в чём-то, сказал Виктор, – но я сразу узнал её.
– Сколько же ты видел её тогда, после взрыва?
– Мало. Мы обменялись всего несколькими фразами. Но уверяю тебя, её образ впечатался сюда, – Кривошеин сильно постучал себя по лбу, – надёжно впечатался, намертво.
– Так ты влюблён? – удивился Сергей. – А как же Виктория? Мне казалось, что у вас всё шло к свадьбе. Твоё настроение было серьёзным.
– Да, оно и сейчас серьёзное, ничего не поменялось, я сделал Вике предложение. А эта женщина… Что ж… Она лишь призрак, её нет в реальности, бред моей стукнувшейся головы. Если бы не эта фотография в «Городе», то я бы сейчас считал, что она мне пригрезилась тогда…
– А если бы ты встретил её в действительности, скажем в гостях или на приёме? – Сергей задал вопрос равнодушным тоном, хотя на самом деле включил всю систему своих охотничьих ушей и голосов. Уж кто-кто, а он точно знал, где отыскать таинственную незнакомку, потрясшую воображение Виктора Кривошеина. Но стоило ли знакомить приятеля с Ларисой?
– Вот тогда бы я бросил Вику, ибо эта женщина обрела бы плоть и я бы получил надежду на то, что смогу добиться её.
– Но ведь с Викторией у тебя всё нормально. Ты уверен, убеждён, что она будет замечательной супругой. Другая тебе не нужна. Или я ошибаюсь? – Сергей закрыл журнал во второй раз и бросил его на стол.
– Вика… Да, она лучшая из того, что я знал. Но эта женщина, это незнакомое существо, совершенно постороннее, может быть, даже чужое… Она что-то делает со мной. У меня в душе всё переворачивается, сердце сжимается, голова кружится, едва я вспоминаю её лицо, её голос… Видел бы ты, как колыхались её волосы на ветру, эта чёрная копна волос…
Сергей выслушал Виктора в полном молчании и похвалил себя зато, что не поспешил с рассказом о своём знакомстве с Ларисой.
Лариса Львовна Губанова родилась и выросла в богатой семье и была старшей из двух дочерей. Ей исполнилось сорок лет, сестре Рите – тридцать шесть. Лариса была замужем, но последние два года почти не виделась с мужем. Официально она не подавала на развод, но жила отдельно.
Лариса любила людей красивых, всё некрасивое вызывало в ней бурную жалость, особенно это касалось условностей в отношениях между людьми, ибо ничего более гадкого, чем ограничения в общении, она не могла представить. Ограничения порождали однотонность, серость. Ей хотелось, чтобы отношения между людьми были бы проще.
– Хорошо бы, чтобы народ всегда был немного навеселе, мечтала она.
А вот муж её отличался трезвостью. Он был трезвенник во всём. Даже свою сексуальность он проявлял как-то сурово, будто отрабатывал необходимое упражнение.
И Лариса стала изменять ему.
Сначала ей попался мужчина слишком холодный, чёрствый, и она легко ушла от него. Затем повстречала другого, которого, как ей показалось, крепко полюбила. Его звали Олег Расшуганов, он был братом известной балерины и зарекомендовал себя в обществе весьма сумасбродным молодым человеком. Ларису привлёк именно его характер, непредсказуемый, резкий, а то и грубоватый. Она давно не общалась с такими людьми, так как все окружавшие её мужчины преклонялись перед ней и старались всячески угодить. Олег отличался от всех остальных. Но и его молодого буйства не хватило надолго. Лариса заскучала через некоторое время, свыкшись с переменами в его настроении, и в конце концов решила больше не встречаться с ним.
Наконец, она сошлась с Николаем Брусовым, сыном Бориса Борисовича Брусова, влиятельнейшего и таинственного старикана, вышедшего из «низов», но сумевшего стать настоящим аристократом. Она жила с Николаем Брусовым почти год, пользовалась всеми удовольствиями богатой жизни, но мало-помалу пресытилась ими и порвала отношения с ним. Обширные возможности так и не принесли ей того, чего она ожидала и добивалась. Впрочем, связь с семьёй Брусовых не прервалась полностью. Лариса продолжала видеться от случая к случаю с самим Борисом Борисовичем, испытывая необъяснимую дочернюю тягу к старику. Она с удовольствием проводила у него дома долгие часы, слушая его бесконечные рассказы и наслаждаясь его глубоким умением вкушать прелести жизни даже в преклонном возрасте.
Что заставляло Ларису Губанову метаться от одной связи к другой, она не могла объяснить, но наверняка знала одно: глубоко в недрах её существа обосновалась некая сила, периодически рвавшаяся наружу за острыми впечатлениями. Сила была непреодолимой, бороться с ней Лариса не умела…
Лет в пять-шесть ей привиделся сон. Она шла по абсолютно прямой улице, тянущейся до горизонта, и с каждым шагом её детское тело трансформировалось, взрослело, старело, молодело. Из окон высоких домов к ней тянулись длинные чешуйчатые шеи неведомых ящеров с крохотными головками, они дотягивались до Ларисы, некоторые кусали её, некоторые нежно лизали, некоторые бросали на её пути человеческие тела и рвали их на куски. Лариса останавливалась и чувствовала, как сердце замирало от охватывающих её ощущений, объяснить которые она не могла. После этого сна Лариса стала периодически испытывать волны острой неудовлетворённости, которые накатывали без всякой причины и, отступая, оставляли её во взбудораженном состоянии, постепенно перетекавшем в депрессию.