– Прежде чем вы откроете рот, чтобы сбрехать чего-нибудь, хочу кое-что пояснить. Мне плевать, кто вы такие и зачем притащились на Лысую Гору. Я уважаю чужие тайны. Единственное, что мне важно – это чтоб у меня в гостинице все было тихо и печально. Никакого шума, никакой резни. Не шататься без толку, духов не вызывать, с другими гостями не собачиться! Не то передушу, как котят, какие бы вы ни были маги-размаги! Понятно вам?
– Понятно! – ответила за всех Улита.
– Если вопросов больше нет, то пишите что хотите. Берите пример с других моих гостей. В третьей комнате живет ведьма-отравительница. Она записалась как учительница пения. Маг вуду из пятой комнаты хочет убедить меня, что он коллекционирует голоса канареек. И шут с ним, убедил!.. Наемный убийца из первой притворяется философом. И мне, заметьте, плевать, что в его философских трактатах прорезаны страницы и он хранит там метательные ножи… Два людоеда из восьмой представились прибывшими на съезд вегетарианцев. Людоедов я обычно не поселяю, но эти, вроде, ничего. Потребовался всего один мушкетный выстрел, чтобы намекнуть им, что постояльцы находятся под моей защитой и жратву надо искать в другом месте. Обычно они соображают хуже…
Нельзя сказать, что после такой характеристики проживающих Даф почувствовала себя намного спокойнее. Стащив с плеча котика, она принялась его наглаживать, изредка бросая тревожный взгляд на темную лестницу. Мефодий рассматривал книгу. Страница была разделена на два столбика. В одном писались имена, в другом – цель прибытия.
Улита первой взяла гусиное перо. В левом столбике она написала «ведьма Анфиса», а в правом «туризм». Ната представилась Настей Васильевой, а в «цели прибытия» указала «прошвырнуться по магазинам». Перо брызгало, царапало бумагу и доставляло непривычной Вихровой массу неудобств. По ходу дела она пыталась заигрывать с хозяином, однако Тугарин-Змеевич вновь чистил ногти ножом и не поднимал головы, очень мало интересуясь своими постояльцами. Без зрительного же контакта или хотя бы без прикосновения магия Наты, как известно, не действовала.
Мефодий написал, что он Вася Гульфиков, ученик мага. Даф, которой нельзя было обманывать, долго мучилась от угрызений совести и под конец избрала компромиссный вариант. Она записалась светлым стражем Дафной, но так ловко поставила кляксу, что все смазалось и невозможно было ничего прочитать, кроме первой буквы.
Петруччо, старательно высунув язык и двигая его кончиком параллельно с пером, написал, что он Подпругин Петр Игоревич, а в «целях» вывел: «терроризм и мелкое вредительство».
– Ты что, ку-ку? Какой еще «терроризм»? Давно по башке не получал? Кто этот Подпругин? – шепотом спросила у него Ната.
– Учитель мой бывший.
– Арей, что ли? – удивилась Вихрова.
– При чем тут Арей? Подчеркиваю: учитель. По геометрии мне четверку годовую вывел, завистник! – мстительно сказал Петруччо.
– А тебе четверки что, мало?
– Выходит, мало. Тройка и четверка – оценки ничтожеств! Гении учатся или на двойки или на пятерки! Среднего не дано! – гордо ответил Петруччо.
Мошкин же, когда дошла его очередь, вытворил нечто мало от него ожидаемое. В графе «имя» он хладнокровно написал «Павлик ЧУМУДАНОВ», а в графе «цель прибытия» – «общение с идиотом».
Покосившись на него, Даф захлопнула книгу и поскорее, пока не заметил Чимоданов, вернула ее хозяину. Она давно обнаружила, что Евгеша Мошкин – вещь в себе. То тихий, тихий, а то такое отчебучит, что нужен глаз да глаз.
Тугарин бросил на стойку большой ключ.
– Закончили? Второй этаж, крайняя дверь. Если ключ опять заест, дверь не вышибать. Я люблю делать это сам. Усекли?
– Да.
– Отлично. Желаю быстро закончить все дела и благополучно убраться восвояси. Кто-нибудь хочет что-то спросить? – произнес Тугарин голосом, в котором ясно звучало, что от вопросов лучше воздержаться.
– Я! Можно проконсультироваться? Где тут можно принять душ? – поинтересовался Чимоданов.
Тугарин чуть привстал и наклонился к нему.
– А кроме душа, тебе больше ничего не надо? Чайку в комнату не принести? – спросил он ласково.
Петруччо, не разобравшись, не устоял перед искушением.
– С лимоном, если можно. Сахара две ложки, но без верха, – сказал он руководящим тоном.
Длинная, как у обезьяны, рука опустилась Чимоданову на плечо. Тут и дурак забил бы тревогу. Дурак, но не Петруччо.
– Сколько ложек, я не расслышал? – переспросил Тугарин.
– Д-д-две. Но можно и одну… – серея, ответил Чимоданов.
Тугарин ухмыльнулся.
– Хорошо, что ты сказал: одну. Значит, я отрежу тебе только одно ухо. Это будет хорошим уроком.
Петруччо завизжал. В руке у детины сверкнул нож. Поняв, что это не блеф и от слов хозяин сразу перейдет к делу, Мефодий схватил его за кисть. Однако удержать ее было так же невозможно, как лошадь – за копыто. Тугарин нетерпеливо оттолкнул его, и Мефодий отлетел метра на два. Упал и сразу вскочил. В руке у него материализовался меч, до того благополучно лежавший в футляре. Сталь запела.
Взгляд Змеевича скользнул по лезвию с зазубринами и остановился на сколотом острие. Не укрылось от него и то, что Мефодий едва удерживает меч от выпада.
– Хороший у тебя ножичек для заточки карандашей, ученик мага Вася Гульфиков! – произнес Тугарин с натянутым смешком.
– Знаю, что хороший, – отвечал Мефодий, воюя с разбушевавшимся мечом, которому хотелось пригвоздить хозяина «Незваного гостя» к стене.
Тугарин не отводил взгляда от его лезвия. На лбу у него выступила испарина.
– Так и быть, ты меня уговорил. Я оставлю твоему приятелю оба уха. Но пусть учтет: если он и дальше будет умничать, то кто-нибудь из моих постояльцев отгрызет ему их в комплекте с головой, – сказал он, наконец, с сожалением разжимая руку.
Чимоданов благополучно отступил к лестнице. Заметно было, что ему ужасно хочется что-нибудь вякнуть. Например, поинтересоваться, нет ли здесь лифта. Но все же здравый смысл восторжествовал. Булатный нож, как ни крути, оружие еще и метательное.
* * *
– Ничего себе пожелание! Сделать все дела и благополучно убраться восвояси! – заметила Даф, поднимаясь по скрипучим ступеням.
– Это максимум, что могут пожелать на Лысой Горе. И это, поверьте, немало! – заметила Улита.