Дима сложил бутылки в пакет. Встал и пошел к двери. Проходя мимо центра комнаты, он взглянул на то место, где в его снах все время появлялась дверь в полу. Сейчас ее там не было, но что-то заставило его туда подойти. Он постоял какое-то время у воображаемого проема, потом присел на колено и провел рукой по земляному полу. Холодно. Дима отдернул руку. Он почувствовал обжигающий холод, будто земля промерзла на полметра как минимум.
Дима встал. Перед ним был покрытый изморозью прямоугольный участок, уж очень похожий по размеру на дверное полотно. Он переступил с ноги на ногу, будто собираясь побежать в любой момент. Он, наверное, моргнул. Когда он посмотрел на ледяную корку, покрывающую землю, ее уже не было.
* * *
Сысоев посмотрел телевизор. Выпил пива. Часам к двум ночи сон начал смаривать его. Дима дернулся, пытаясь вырваться из дремы. Бутылка пива выпала из руки. Он попытался встать за ней, но передумал, отвернувшись к стенке, заснул.
Ему снилась Лена. Красивая, в легком сарафане, она смеялась. Она часто смеялась тогда, когда они жили на зарплату повара и чаевые официантки. Они работали в небольшом ресторанчике «Кеш-Беш» на Рогожском Валу. Именно там и познакомились. Дима был уверен, тогда она его любила. Что случилось потом? Он начал уделять ей мало внимания, вот что случилось потом. Он перестал вообще уделять ей внимание. Приезжая с очередного фестиваля, Дима утыкался в компьютер и писал. Когда не писал, читал. Когда не читал, смотрел. В общем, в момент своего становления как писателя он предоставил жену самой себе. И она заскучала. Да, именно тогда она и заскучала. Только скуку разгоняют все по-разному. Кто-то водкой заливает, кто-то в домино играет, а кто-то играет совсем в другие игры.
Но сейчас она ему снилась еще той, которой не наскучил вечно подвыпивший писатель, не отрывающий взгляда от монитора. Лена была еще весела. И, что немаловажно, она была весела с ним. Но самое удивительное, Дима знал, что это сон. Будто смотрел фильм, который скоро закончится, но оставит неизгладимые ощущения. Он бы рад смотреть этот фильм хоть каждый день, но это было ему неподвластно.
Лена снова засмеялась. Так звонко, что Дима проснулся. Он повернулся на спину. Смех снова раздался, но уже откуда-то снизу. Мурашки побежали по коже. Кто-то был под диваном и смеялся. Ему стало так страшно, что он не мог пошевелиться. По спине пробежал озноб. Только сейчас он понял, что это не от страха. Ему было действительно холодно, будто он лежал на льду. Смех раздался снова, но он уже не обращал на него внимания. Дима опустил руку и засунул ее под себя. Вынул ее, осмотрел и снова засунул. Он лежал на промерзлой земле.
Дима осмотрелся. Глаза привыкли к темноте, и он увидел кресло под вновь повешенными полками, ноутбук на столе рядом. Он лежал на полу в сарае. Сысоев отполз в сторону. Он знал, на чем лежал, но решил еще раз удостовериться. Дверь в полу была покрыта инеем. Чертовщина продолжалась. Смех доносился из-под земли.
Вдруг дверь затрепыхалась, будто ее хотели открыть, но она оказалась запертой на ключ. Потом сильный удар все-таки открыл ее, и она ударилась о пол. Смех стих, но не так, будто люди в подвале затаились. Они продолжали что-то делать, совсем не беспокоясь о том, что их могут обнаружить. Почему они? Человек, смеющийся наедине с самим собой, выглядит глупым, если не сказать сумасшедшим.
Дима встал и медленно, будто ступал по зыбучим пескам, подошел к проему. Сегодня в подвале горел свет и, скорее всего, там никого не насиловали. Звуки, доносившиеся оттуда, могли быть проявлением чего угодно, только не насилия. Он так же медленно шагнул на первую ступеньку. Ничего не произошло. Никто не выпрыгнул на него из подвала, никто не схватил за ноги… Все были заняты. Все, кроме него. Один Дима ходил без дела по подвалу, которого в реальной жизни не было.
Он сделал еще шаг. Потом еще. И еще. Дима чувствовал, что если его здесь и ждут, то только не в гости. У дальней стены стоял диван. На нем лежал мужчина. Конечно, насколько мог определить Дима по брюкам и туфлям. Грудь и лицо закрывала девушка, нависшая над ним. Он узнал этот сарафан. Он узнал этот чертов сарафан!
– Лена?!
Дима услышал свист, и в следующий миг что-то с хрустом врезалось в его ухо. Боль обожгла левую сторону головы и напалмом залила мозг. Перед тем как сознание померкло, Сысоев увидел, кто вырядился в сарафан его порочной женушки.
* * *
Дима очнулся у себя в комнате на полу. Голова болела. Он упал во сне и ударился о бутылку. Дима сел, ощупал лицо. Кровь лилась из порезов на щеке. Но его это пока не волновало. Он обдумывал сон. Если к двери в полу он практически привык (появись она в реале, он бы мало удивился, то появление жены, ее сарафана, а потом и Веры в этом сарафане его напрягало).
«Ну, хоть сегодня никого не насиловали», – подумал Дмитрий и попытался встать.
Крик откуда-то с улицы усадил его в осколки и разлитое пиво. Он ошалело смотрел в сторону двери. Будто ждал, что кричавшая сейчас вбежит к нему в дом и ее изнасилуют прямо здесь. Ему вдруг захотелось… Нет, не заступиться. Это он делает уже несколько дней подряд, и все безрезультатно. Теперь ему хотелось спрятаться, отсидеться, закрыв уши и глаза. Но в дверь никто не вбежал и крик больше не повторился. Дима все-таки встал, пошатнулся, но, ухватившись за стол, сохранил равновесие. Хотелось пива или просто воды. Сысоев решил остановиться на втором и пошел к кухне.
Он почти уже дошел до места назначения, когда снаружи что-то упало. Упало? Кто-то саданул со всей силы о край стола чем-то пластмассовым. Да, скорее всего, чем-то очень похожим на ноутбук. Вот сука! Это и был его ноут! Дима рванулся на улицу, позабыв о том, что просто мечтал отсидеться с закрытыми ушами и глазами. А самое главное, он забыл, что у него во рту распухшая засыхающая улитка вместо языка. Пиво и вода могут подождать. Когда погибает текст, рожденный в таких муках, ему плевать на собственную жажду или смертельную опасность. Хотя в его случае это было одним и тем же.
Дима, словно разъяренный мавр, вопрошавший Дездемону о молитве, ворвался в сарай. Он был готов на все. Вера в сарафане жены, Лена с вывалившимися глазами, Аслан с вывернутой шеей, спортсмен, насилующий Веру, Лену и Аслана. Даже, черт возьми, дверь в полу, манящая его в свое нутро. Перед ним могло предстать что угодно, но не предстало ничего. Он оказался на пороге магазина Семена Макаровича. Дима шагнул внутрь, уклонился по инерции от колокольчиков и оглядел торговый зал. Здесь было все точно так же, как и при свете дня. Банки с кофе и чаем стояли слева от прилавка, справа стояло спиртное на верхней полке, ниже – соки-воды, а под ними банки консервированных закруток. Все, что нужно настоящим ценителям хмельного веселья.
Дима не мог вспомнить, как оказался здесь и кто впустил его, судя по всему, в закрытый магазин. Да и плевать. Шершавый язык перевернулся во рту, причиняя боль. Здесь он обязательно попьет. Он зашел за прилавок, достал с полки бутылку пива и открыл ее. Сделал глоток и тут же выплюнул. Пена, словно белая борода, облепила подбородок. Дима сморщился. Хуже теплого пива могла быть только теплая водка. Он вспомнил, что у Семена где-то были холодильники с напитками. Дима прислушался. Гул двигателя доносился из-за двери подсобки. Ровный, словно урчание котенка, звук успокаивал и притягивал к себе. Он поставил бутылку на прилавок и пошел к двери-гармошке, закрытой на навесной замок.