Агент Мартин снял трубку на второй звонок:
— Клейтон?
— Да.
— Хорошо. Вы не теряете времени даром. У вашего телефона есть видеокамера?
— Да.
— Тогда включайте эту чертову штуковину, чтобы я мог видеть ваше лицо.
Джеффри Клейтон сделал, как ему было велено, включив монитор и подсоединив камеру, после чего снова вернулся в кресло:
— Так лучше?
На экране появилось четкое изображение агента Мартина. Тот сидел на уголке кровати в своем номере в центре города. Он был все еще в галстуке, но пиджак уже висел на спинке стоявшего рядом стула. Кобуру он тоже еще не снял.
— Итак, что вы мне можете рассказать?
— Немного. То, что вы, возможно, знаете и без меня. Я пока только мельком взглянул на фотографии и прочие документы.
— Кто, по-вашему, убийца, профессор?
— Разумеется, один человек. Положение тел наводит на мысль о религиозной символике. Как там у вас насчет бывших священников? Впрочем, может, просто алтарный служка. Что-то в этом роде.
— Я думал об этом.
У Джеффри мелькнула еще одна мысль.
— Может быть, человек, занимающийся историей искусства, либо кто-то, так или иначе связанный с религиозным искусством. Художники Возрождения часто изображали Христа в точно такой же позе. Художник, которому стали являться видения или слышаться голоса. Тоже не лишено вероятности.
— Любопытно.
— Видите ли, детектив, когда вы касаетесь религии, вам волей-неволей приходится двигаться в определенном направлении. Но зачастую при этом требуются весьма расплывчатые толкования. Или их комбинация. Например, бывший мальчик-алтарник, который вырос и стал историком искусства. Понимаете, к чему я клоню?
— Да. Звучит разумно.
Внезапно Джеффри осенила еще одна идея.
— Учитель! Это может быть учитель.
— Почему?
— Священники чаще любят мальчиков, а эти — девочек. И они чаще имеют с ними дело. Просто вдруг пришло в голову.
— Любопытно, — снова произнес детектив после недолгой паузы, похоже переваривая услышанное. — Так, говорите, учитель?
— Именно. Однако это не более чем гипотеза. Чтобы сказать что-то более определенное, нужна еще информация.
— Продолжайте.
— Это практически все. Поскольку нет явных признаков сексуального насилия, хотя некая сексуальность все-таки присутствует, я думаю, что, скорее, следует искать религиозную подоплеку. Религиозность зачастую связана с чувством вины. Может, именно этим и объясняется неспособность преступника к эякуляции. Если только этот ваш убийца не кончил еще раньше, что я также могу предположить.
— Наш убийца.
— Не думаю.
Агент покачал головой:
— И еще что вам видится?
— Он любитель сувениров. У него где-то припрятана банка с отрезанными пальцами, причем не слишком далеко, чтобы он мог время от времени ее вынимать и наслаждаться зрелищем собственного триумфа.
— Да, об этом я тоже подумал.
— А что еще он забирал?
— Что вы имеете в виду?
— Ну, что еще он уносил с собой, агент Мартин? Указательный палец, а что еще?
— А вы умны. Я ожидал этого. Но об этом после.
Джеффри вздохнул:
— Не говорите. Не хочу знать. — Он поколебался и все-таки добавил: — Волосы, да? Локон с головы и немного волос с лобковой области, верно?
Агент Мартин нахмурился:
— Верно. И то и другое.
— Но ведь он их не калечил, правда? Никаких ран в области гениталий, да? И вообще на теле, угадал?
— Да, это правда.
— Это уже необычно. Не то чтобы такого никогда не встречалось, но тем не менее. Необычный способ выместить свой гнев.
— Это вас интересует? — спросил агент.
— Нет, — равнодушно бросил в ответ Джеффри. — Это меня не интересует. Однако ваша главная проблема заключается в том, что каждая из ваших жертв была убита неизвестно где и перевезена туда, где вы их нашли. Таким образом, вам предстоит найти транспортное средство, которым воспользовался преступник. Я не нашел в полицейских отчетах никаких сведений об уликах, которые помогли бы вам узнать, как их перевозили. Ни единой ниточки, ничего. Может, этот парень заворачивал их в клеенку. Или застлал багажник полиэтиленовой пленкой. Помню случай, когда один парень проделал нечто подобное. Это было не здесь, а в Калифорнии. Копы чуть не свихнулись.
— Я помню то дело. Наверное, вы правы. Что еще?
— На первый взгляд этот парень кажется очень похожим на всех прочих убийц.
— Вот именно, на первый взгляд.
— У вас, возможно, имеется уйма другой информации, которой вы не желаете поделиться. Мое внимание привлекло то, что протоколы о вскрытии и полицейские протоколы очень отрывочны. Например, отсутствие явных повреждений, полученных при самообороне, говорит о том, что жертвы в момент нападения и убийства находились в бессознательном состоянии. Эта деталь чрезвычайно важна. Каким образом он их в это состояние привел? Признаков, которые говорили бы, что имела место травма головы, не обнаружено. И каких-то иных свидетельств чего-либо подобного тоже. Равным образом в ваших досье отсутствуют сведения, касающиеся результатов опознания ваших юных жертв. Не указано время совершения преступлений и их место. Ничего не говорится о последовавшем расследовании. Нет даже списка допрошенных подозреваемых.
— Да, вы правы. Их я вам не показал.
— Вот именно. А потому извините, что не сумел оказаться вам более полезен. Вы приехали сюда, проделав такой долгий путь, и лишь для того, чтобы услышать от меня вещи, которые уже и так знаете.
— Вы просто не хотите задавать нужные вопросы, профессор.
— У меня нет вопросов, агент Мартин. У вас, насколько я понимаю, возникла проблема, которую не так-то просто решить. Вот и все. Еще раз приношу извинения.
— Вы ничего, похоже, не понимаете, профессор.
— Не понимаю чего?
— Позвольте вам сообщить кое-что из того, чего нет в ваших полицейских отчетах. Видите на третьей папке условный значок в виде красного флажка?
— На той, где тело найдено на камне? Да, вижу.
— Ну, так эта девочка найдена примерно четыре недели назад в месте, на которое распространяется юрисдикция Западной территории. Понимаете, что это означает?
— Западной территории? Так она проживала в этом, в нашем будущем Пятьдесят первом штате?
— Вот именно, — ответил агент; при этом голос его стал твердым и в нем звякнули гневные нотки.
Джеффри откинулся на спинку кресла, раздумывая над тем, что услышал: