— Я думал, у вас такого не случается. Полагал, Западная территория покончила с преступностью навсегда.
— Да, черт возьми! — зло огрызнулся агент. — Так оно и есть.
— Тогда ничего подобного там просто не может быть, — возразил Джеффри. — Я имею в виду господствующую у вас точку зрения, что подобное не может произойти на землях Западной территории. Я прав, детектив? Ведь там у вас мир, в котором не бывает преступлений. А в особенности таких, как эти.
Агент Мартин, похоже, с трудом себя сдерживал.
— Вы правы, — процедил он. — И это единственное обоснование существования Западной территории. Именно по этой причине ее считают достойной статуса штата. Вдумайтесь только, профессор. Пятьдесят первый штат. Место, где можно дышать свободно и жить нормальной жизнью, ничего не боясь. Где жизнь течет именно так, как и должна. Как это было в далекие годы.
— И где, чтобы жить спокойно, вы готовы распрощаться со свободой?
— Я не стал бы формулировать это именно таким образом, — холодно возразил агент Мартин. — Однако в чем-то вы правы.
Джеффри кивнул, начиная наконец понимать истинные масштабы той гигантской проблемы, с которой столкнулся этот полицейский.
— Таким образом, перед вами дилемма, которая носит не только криминальный, но и политический характер?
— Вот теперь, профессор, вы начинаете улавливать.
Джеффри почувствовал нечто вроде симпатии к этому неуклюжему служаке, хотя чувство это, как он понимал, скорее всего, следовало приписать водке.
— Что ж, ваше нетерпение можно понять. Кажется, голосование в конгрессе должно пройти совсем скоро, накануне выборов? Осталось не больше трех недель. Но все дело в том, что преступления данного типа не так-то просто раскрыть и охота за преступником может занять слишком много времени, если только вам вдруг не повезет. Например, если появится свидетель, который запомнил приметы маньяка, или что-нибудь в этом роде. Но если и удается поймать такого убийцу — что, как я уже сказал, бывает далеко не всегда, — то тут, как правило, присутствует элемент случайности, следствие обычно длится многие месяцы. Так что… — Он снова замолчал и отхлебнул водки.
— Что «так что»? — едко спросил Мартин.
— Так что не хотелось бы мне оказаться с вами в одной лодке.
Глаза детектива сощурились и холодно смотрели с экрана на Клейтона. Голос его оставался ровным, спокойным, без малейших признаков нервозности.
— Мы уже в одной лодке, профессор, — заверил его Мартин, указывая с экрана рукой на своего собеседника. — А почему — я расскажу вам при личной встрече.
— Послушайте, я просмотрел содержимое ваших папок, — прервал его Джеффри. — Я у себя дома. На сегодня я сделал достаточно.
— Это не просьба. Прикиньте-ка, профессор, как я могу осложнить вашу жизнь. Может, с помощью Налоговой службы. Может, полиции. Или вашего же чертова университета. Включите на пару минут воображение. Дошло? Вот и ладно. Так что быстренько сообразите, в каком тихом и удобном местечке мы сейчас встретимся. Разговор предстоит не телефонный. Я не знаю, может сейчас кто-нибудь нас прослушивать или нет. А вдруг какой-нибудь из ваших продвинутых студентов таким образом развлекается в надежде получить закрытые сведения об экзаменах или личную информацию, которой будет вас потом шантажировать. Короче говоря, я хочу встретиться, и немедленно. Сейчас. Захватите с собой те папки. Еще раз напоминаю, у нас мало времени.
Джеффри, переодевшийся во все темное, передвигался осторожными перебежками от тени к тени, стараясь как можно быстрее миновать светлые пятна неоновых фонарей в центральной части маленького университетского городка. Возле дверей пиццерии «Антонио», как обычно, стояла толпа желающих попасть внутрь. Порядок в очереди голодных студентов поддерживала вооруженная охрана. Другая очередь стояла в кассу кинотеатра, где шел новый «випорн» — название, которое студенты придумали для порновидео.
Он вжался в кирпичную стену магазина видеотоваров, когда мимо проходила буйная группка детишек десяти-двенадцати лет. Они маршировали на военный лад, время от времени слаженно выкрикивая речовки. Их было, наверное, около дюжины, и они шли строем за долговязым прыщавым вожаком, чьи злые глаза высматривали кого-нибудь, кто имел бы наглость встать у них на пути. На них были одинаковые куртки с эмблемой профессионального баскетбольного клуба, армейские вязаные шапки и навороченные кроссовки. Младшему, который замыкал шествие, было, наверное, лет девять-десять. Он едва поспевал маршировать в ногу за вышагивавшим отрядом и мог бы показаться комичным, если бы профессор не знал, насколько опасна бывает подобная орава. Время от времени вожак оборачивался к строю лицом и, семеня задом наперед, спрашивал:
— Кто мы?
Хор высоких голосов тут же выкрикивал ответ:
— Мы псы Мейн-стрит!
— Мы хозяева…
— Мы хозяева нашей улицы!
Вслед за этими словами они дружно били три раза в ладоши, производя хлопки, которые, подобно эху винтовочных выстрелов, разлетались во все стороны, рикошетя от стен офисов на главной улице делового центра.
Даже студенты, стоявшие возле пиццерии, расступились в стороны, давая им проход, через который детки продефилировали, как между берегами реки. Охранник пиццерии направил револьвер на вожака, который в ответ лишь рассмеялся и сделал непристойный жест. Джеффри заметил, что следом за этой уличной бандой на безопасном расстоянии следует патрульный автомобиль городской полиции. Все побаиваются этих детишек, подумал он. Причем больше, чем кого-то еще. Можно принять меры предосторожности, чтобы уберечься от серийных убийц, насильников, грабителей, бешеных животных. Можно сделать себе прививку от оспы, гриппа и тифа, но почти невозможно спрятаться от ватаги беспризорников, у которых ничего нет, кроме ненависти к этому миру, где их угораздило родиться. «Интересно, — подумалось ему, — а замечают ли политики, которые приняли законы, запрещающие женщинам аборт, что такие вот детские банды наводнили улицы наших городов, и задаются ли вопросом, откуда эти банды взялись?» Джеффри дождался полицейской машины и под ее прикрытием быстро перешел улицу. Он видел, как один из копов, заметив движение, резко обернулся, а потом немного прибавил газу, и машина поехала быстрее. Клейтон, петляя, чтобы не оказаться в лучах уличных фонарей, двинулся дальше, в сторону городской библиотеки.
Он думал: «А что я знаю про Пятьдесят первый штат?» И, пошарив в памяти, понял, что знает не много, а от того, что знал, ему стало не по себе, хотя вряд ли смог бы сказать почему.
Лет десять назад примерно двадцать пять самых крупных американских корпораций начали скупать федеральные земли в шести западных штатах. Покупали они также и земли штатов, — по сути дела, штаты передавали им свои права на земли. Идея была проста и состояла в экстраполяции той концепции, которую впервые стала реализовывать в Центральной Флориде в 1990-х корпорация «Дисней», начав строить сначала города и поселки, дома и школы, целые жилые районы — всё сызнова, всё с нуля, в то же самое время воскрешая к новой жизни образы давнего прошлого Америки. Изначально этот корпоративный мир предназначался для сотрудников корпорации, для обеспечения их жильем и защитой. Но идея оказалась слишком привлекательной. Клейтон не раз видел по телевизору рекламу Пятьдесят первого штата. О нем говорили как о месте, где царят тепло, безопасность, старые ценности.