У Тэнни руки чесались врезать мерзавцу по морде, но он представил себе, что произойдет, если протрезвевшему брату убитого хватит ума пожаловаться. Подумав о горе объяснительных записок, которые придется писать, лейтенант разжал кулак.
Одному из сдерживавших мужчину полицейских удалось вытащить свою дубинку, но Тэнни Браун покачал головой и шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с разбушевавшимся подонком:
— Да будет тебе известно, мразь, я лейтенант полиции Теодор Браун. Еще слово — и я очень рассержусь. Тогда ты пожалеешь о том, что родился на свет.
— Но ведь эта сука его убила, — сбавив тон, пробормотал мужчина.
— Я это уже слышал.
— И что вы собираетесь делать?
— У него был ваш пистолет? — проигнорировав вопрос, в свою очередь спросил Браун.
— Да, мой. Он взял его у меня.
— Значит, это ваш пистолет и ваш брат?
— Да. Арестуйте эту суку или я убью ее! — нагло заявил мужчина, но вырываться перестал.
— Вы знали, что ваш брат поедет сюда?
— Да, он объявил об этом всем в баре.
— Зачем он взял с собой пистолет?
— Он хотел припугнуть эту суку, как в прошлое воскресенье.
Оглянувшись, лейтенант увидел полицейского в форме, стоявшего в проеме двери трейлера, и прятавшуюся у него за спиной женщину. Браун повернулся спиной к мужчине, которого все еще держали за руки двое полицейских, подошел к трупу, наклонился над ним и прошептал:
— Не стоишь ты, чтобы с тобой столько возились. Слышишь меня, падаль?!
— Что вы собираетесь делать? — снова спросил брат убитого.
— Сейчас увидишь, — пробормотал лейтенант и обратился к одному из криминалистов: — Том, принеси-ка мне ружье миссис Коллинз.
Взяв в руки ружье, лейтенант Браун демонстративно перезарядил его, покосился на брата убитого и громко сказал:
— Отдайте ружье миссис Коллинз и выпишите ей пятьдесят долларов штрафа за то, что она выкинула отбросы на улицу. Потом вызовите санитаров, пусть увезут отсюда эту падаль, — добавил он, указав на труп.
— Эй, полегче! — пробормотал брат убитого.
— Итак, миссис Коллинз заплатит штраф за то, что пристрелила этого мерзавца, но не выкинула его тушу в помойный бак. Это вас устраивает?
— Что?!
— Предупредите миссис Коллинз, что, если она снова так поступит, ее опять оштрафуют на пятьдесят долларов. Сообщите также о том, что она может прямо сейчас пристрелить и этого подонка, — продолжал лейтенант, — при условии последующей оплаты штрафа.
— Что вы несете?! — заорал брат убитого.
— То, что слышал! — подойдя к нему вплотную, рявкнул Браун.
— Я могу одолжить миссис Коллинз пятьдесят долларов! — выкрикнул один из полицейских, и остальные расхохотались.
— Давайте соберем для миссис Коллинз побольше денег, — предложил кто-то, — пусть она перестреляет всех подонков в этом городе.
— Лично я безвозмездно пожертвую ей на это дело десять долларов! — заявил полицейский, потиравший ушибленную ногу.
— Вы этого не сделаете… — пробормотал брат убитого.
— Посмотрим… Арестуйте этого человека, — негромко приказал лейтенант Браун.
— За что?! — взвыл было брат убитого, но у него на запястьях уже защелкнулись наручники.
— За преступные посягательства, воспрепятствование осуществлению публичной власти, причинение телесных повреждений сотруднику правоохранительных органов, оскорбления, а также за вступление в преступный сговор с целью покушения на убийство. Ведь ты же дал пьяному брату свой пистолет, придурок!
— Я ни в чем не виноват! — заканючил брат убитого.
— Ты виноват во всех перечисленных выше тяжких преступлениях, сволочь! Кроме того, у тебя наверняка нет разрешения на этот пистолет! А еще ты управлял транспортным средством в нетрезвом виде!
— Я не пьян!
— Посмотри на меня внимательно и хорошенько запомни! — раздельно проговорил Тэнни Браун. — И постарайся больше не попадаться мне на глаза, а то тебе не поздоровится!
— Я ничего такого не делал!
— Отвезите его в участок и посадите до утра в камеру.
— С огромным удовольствием, — сказал полицейский с ушибленной ногой и так дернул брата убитого за наручники, что тот чуть не упал.
— Не бейте его, — приказал Браун и тут же поправился: — Я хотел сказать, бейте его не слишком сильно… Посадите его в одну камеру с самыми здоровыми и наглыми чернокожими хулиганами, каких только найдете, и он навсегда позабудет слово «черномазый».
Полицейские заулыбались.
Пока что-то оравшего брата убитого тащили к машине, лейтенант вернулся в трейлер и обратился к съежившейся от ужаса женщине:
— Миссис Коллинз, вам придется съездить с нами в полицейский участок. Там мы зачитаем вам ваши права. Потом я вызову адвоката, который вам поможет. Ясно?
— Мне нужно позвонить детям, — кивнув, ответила женщина.
— Еще успеете.
— Вызовите кого-нибудь из наших женщин, — приказал лейтенант полицейскому. — Пусть она поможет миссис Коллинз переодеться и собраться. И дайте ей что-нибудь поесть.
— На каких основаниях мы ее задерживаем? — поинтересовался полицейский.
— Например, за выстрел из огнестрельного оружия в пределах населенного пункта. — Лейтенант покосился на лежавший перед трейлером труп. — Ничего больше не пишите, пока я не поговорю с прокурором штата.
«Как все это нелепо! — подумал Браун, подойдя к мертвецу. — Салливана сегодня ночью казнили, а тебя застрелили».
Перед глазами лейтенанта всплыло тело Джоанны Шрайвер, лежавшее на краю болота, в окружении растерянных и разгневанных людей, которые так долго искали его в грязной воде и болотной тине. Тэнни Браун вспомнил, как ему хотелось чем-нибудь покрыть тело несчастной девочки, во что-нибудь его укутать, но тогда он взял себя в руки и приступил к расследованию этого кровавого преступления в обычном порядке.
Отогнав видение, полицейский подумал: «Это я во всем виноват. Но я все исправлю, я все обязательно исправлю!»
Направляясь к машине, лейтенант почему-то окончательно уверился в том, что казнью Салливана дело об убийстве Джоанны Шрайвер не завершилось.
Ближе к рассвету позвонил Брюс Уилкокс. Первые солнечные лучи упали на бесформенную черную стену деревьев, и стали видны отдельные ветви и даже листья.
Оставшуюся часть ночи Браун записывал признание миссис Коллинз. Два часа он слушал печальную повесть о сексуальных надругательствах и непрерывных побоях. «Все как всегда, — думал он, — меняются только фамилии пострадавших». Потом лейтенант разговаривал с адвокатом, занимающимся разводами, и с заместителем главного прокурора штата, раздраженным тем, что его разбудили посреди ночи. Браун настаивал на том, что в случае с миссис Коллинз речь идет о допустимой самообороне, а прокурор твердил, что это убийство при смягчающих вину обстоятельствах. Наконец они сошлись на непредумышленном убийстве, потому что прокурор все-таки понял, что преступление, совершенное женщиной, несравнимо менее тяжко, чем преступления, совершенные до этого убитым по отношению к ней.