«Надо думать, эта парочка совершила что-то очень пакостное. Действовали они заодно. У всех есть что скрывать».
Александра, с ее цепким умом совсем не полицейского склада, ухватила самую суть. Выходит, Ломбар и Гримм были замешаны в какой-то подозрительной истории и тем самым навлекли на себя чью-то месть? Это показалось ему совершенно невероятным. Но если все-таки дело обстоит именно так, то какую роль в нем играет Гиртман?
Вдруг в его сознании, как темное чернильное пятно, всплыла другая мысль. Что, если Марго оказалась в опасности? Противный комок под ложечкой не желал рассасываться. Сервас схватил пальто и вышел из номера. Спустившись в холл, Мартен спросил, есть ли в отеле компьютер с веб-камерой. Дежурная ответила, что есть, и проводила его в маленький салон. Сервас поблагодарил ее и достал мобильный телефон.
— Папа? — услышал он в трубке голос Марго.
— Подсоединись к веб-камере, — сказал он.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
Он уселся за компьютер и включил программу видеоконференции. Прошло минут пять, а Марго все еще не подсоединилась. Он уже начал терять терпение, когда в нижнем правом углу экрана наконец-то появилось объявление: «Марго на связи». Сервас тоже включил видео, и синий огонек камеры загорелся.
Марго была в своей комнате, с дымящейся чашкой в руке, и глядела на него озадаченно и в то же время осторожно. За ее спиной на стене висела большая афиша фильма «Мумия», на которой был изображен некто в пустыне, с ружьем наперевес, закат солнца и пирамиды.
— Что случилось? — спросила она.
— Это я хотел тебя спросить, что случилось.
— Не поняла…
— Ты хочешь бросить фортепиано и каратэ. Почему?
Мартен слишком поздно осознал, что задал вопрос достаточно грубо, и голос его сорвался. Наверное, это потому, что долго ждал, а ждать он терпеть не мог. Надо было взяться за дело по-другому, начать не с самой важной темы, поговорить о том о сем, заставить ее улыбнуться, пустить в ход их привычные шуточки, одним словом, применить обычные приемы манипуляции, хоть и на собственной дочери.
— Ага, мама тебе уже позвонила.
— Да.
— Что еще она тебе сказала?
— Больше ничего. Так что?
— Да все очень просто. Пианистка из меня выйдет весьма посредственная, так зачем чего-то добиваться? Это вовсе не моя уловка. Вот и все.
— А каратэ?
— Мне надоело.
— Надоело?
— Да.
— Ха! Так вот сразу взяло и надоело?
— Нет, не сразу. Я хорошо подумала.
— А чем ты планируешь заняться вместо каратэ?
— Пока не знаю. А что, я должна чем-то заниматься? Мне кажется, я уже в том возрасте, когда могу решать сама. Или нет?
— Приемлемый аргумент, — признал Сервас, силясь улыбнуться.
Но его дочь с другой стороны экрана вовсе не улыбалась. Она пристально глядела на него через камеру своими черными глазами. В свете лампы, освещавшей ее лицо сбоку, синяк на щеке выделялся еще ярче. Пирсинг на брови блестел как настоящий рубин.
— К чему эти вопросы? Что вы все от меня хотите? — Голос Марго становился все более пронзительным. — Что ты меня допрашиваешь как в полиции?
— Марго, я просто задал тебе вопрос. Ты вовсе не обязана…
— Ах вот как? Знаешь что, папа?.. Если ты своих подозреваемых будешь так допрашивать, то мало чего от них добьешься. — Она стукнула кулаком по столу, и он вздрогнул от удара, раздавшегося в ушах. — Черт побери! Как мне это опротивело!
У него похолодело внутри. Александра была права: дочь вела себя совсем не так, как обычно. Оставалось выяснить, насколько серьезны эти перемены, обусловлены они обстоятельствами, о которых он не знает, или чьим-то влиянием.
— Мне очень жаль, малышка. Я совсем ошалел с этим расследованием. Ты меня простишь?
— Угу…
— Увидимся через две недели, ладно?
— Ты мне позвонишь?
Сервас улыбнулся про себя. Последнюю фразу произнесла уже Марго, которую он знал.
— Конечно. Спокойной ночи, малышка.
— Спокойной ночи, папа.
Он вернулся в свой номер, бросил пальто на кровать и пошарил в мини-баре. Там нашлась крошечная бутылочка шотландского виски. Потом Сервас вышел на балкон. Уже совсем стемнело, небо очистилось, и на западе, над черной громадой гор, было чуть светлее, чем на востоке. Начали загораться сверкающие, словно начищенные, звезды. Сервас заметил, что сильно похолодало. Рождественская иллюминация сверкающей лавой лилась по улицам, но все это городское снование и копошение выглядело таким ничтожным в сравнении с древними Пиренеями. На фоне громадных вечных гор самое жестокое преступление выглядело столь же мелким и смехотворным, как след от насекомого на ветровом стекле.
Сервас облокотился на перила и достал мобильник.
— Эсперандье слушает.
— Мне нужна твоя помощь.
— Что случилось? Есть новости?
— Нет, это не имеет отношения к расследованию.
— Вот как…
Сервас, тщательно подбирая слова, сказал:
— Я бы хотел, чтобы раза два в неделю ты проследил за Марго после того, как она выйдет из лицея. Скажем, в течение двух-трех недель. Сам я не смогу это сделать. Она меня быстро вычислит.
— Что?
— Ты прекрасно слышал.
Воцарилось молчание. Сервас различил какие-то звуки и понял, что его заместитель находится в баре.
— Мартен, я не смогу, — вздохнул Эсперандье.
— Почему?
— Это противоречит всем…
— Это услуга, и я прошу друга мне ее оказать, — перебил его Сервас. — Ровно два раза в неделю в течение трех недель. Походить за ней пешком или поездить на машине. Больше ничего. Об этом я могу попросить только тебя.
В трубке снова послышался вздох.
— Но зачем?
— Я подозреваю, что она связалась с дурной компанией.
— Это все?
— Думаю, парень ее бьет.
— Вот черт!
— Да, — отозвался Сервас. — Представь себе, что это случилось с Меган и ты просишь помощи у меня. Ведь и с ней может случиться.
— Ладно, я этим займусь. Но уговор: не больше двух раз в неделю и не дольше трех недель. Дальше я прекращаю это дело, даже если ничего не найду.
— Даю тебе слово, — с облегчением произнес Сервас.
— А что ты будешь делать, если твои подозрения подтвердятся?
— До этого еще далеко. На данный момент я хочу знать, что происходит.
— Хорошо. Но давай предположим, что ты был прав и она связалась с чокнутым и жестоким парнем. Что ты предпримешь?