— Там его следы теряются, — сказал Майяр.
— Вы считаете тропу местом происшествия?
— Да. Мы оцепили ее по периметру, и техники сейчас осматривают каждый метр от кабин фуникулера до парковки перед водолечебницей.
— Он хорошо все рассчитал, — заметила Циглер.
— Все-таки у него было очень мало времени.
— Откуда преступник смог узнать о звонке Перро? — спросила Ирен.
С минуту они обдумывали этот вопрос, но удовлетворительного ответа не нашли.
— Он пользовался хорошей альпинистской веревкой, — сказал Майяр. — Возможно, этот тип все время возит ее с собой в машине, вместе с лыжами. Потом канат можно сложить в рюкзак.
— Спортивный и очень смелый человек, — заметила Циглер.
Сервас кивнул и заметил:
— Он должен быть вооружен. Иначе Перро никогда не согласился бы подниматься с ним на гору. Но я не видел ни оружия, ни лыж, ни рюкзака. Правда, все произошло так быстро, что я, возможно, просто не обратил внимания, было ли что-нибудь в кабине.
У него не выходило из головы лицо Перро, искаженное ужасом.
— В каком положении он находился по отношению к Перро? — спросила Циглер.
— Перро был ко мне ближе, убийца держался за ним.
— Может, в спину Перро упирался ствол или нож.
— Не исключаю. Еще раз рассмотрим мизансцену, хотя времени совсем нет. Он действует быстро… и нагло. Может, даже слишком. Когда кабины сблизились, он спрятался за Перро, — вдруг прибавил Сервас, нахмурив брови.
— Зачем ему понадобился капюшон?
— Чтобы я не смог увидеть его глаза.
Циглер пристально посмотрела на него и спросила:
— Хочешь сказать, он боялся, что ты его узнаешь?
— Да. Этого человека я уже видел. Причем совсем недавно.
— Надо допросить билетера, — сказал Сервас. — Узнать, кто еще поднимался наверх.
— Уже допросили. Он узнал Перро. До тебя никто не поднимался.
— Как?..
— До станции «Сен-Мартен две тысячи» можно добраться и по дороге. Около десяти минут от южного выезда из города. У него вполне хватало времени на то, чтобы подняться там.
Сервас прикинул топографию этих мест. Южный выезд из города начинался от площади перед водолечебницей и кончался тупиком в двенадцати километрах отсюда, в двух шагах от испанской границы. По этой долине он ехал к домику Гримма. От нее вела дорога на электростанцию.
— В таком случае машин было две: одна наверху, другая внизу.
— Да. Возможно, кто-то ждал его внизу, — подхватила Циглер. — У лечебницы. Если только у него заранее не была на стоянке припаркована машина.
— А первая должна быть еще наверху. Вы поставили пост на дороге к станции? — спросил он у Майяра.
— Да, мы досматриваем все спускающиеся машины и те, что остались наверху.
— Их двое, — сказала Циглер.
Сервас посмотрел на нее и согласился:
— Да. Их было двое на станции и, похоже, сейчас тоже.
Вдруг ему в голову пришла еще одна мысль.
— Надо как можно скорее запросить институт.
— Это уже сделано. Гиртман находится в своей палате. Он с утра оттуда не выходил. Двое сотрудников института с ним разговаривали, и Ксавье это подтвердил.
Конфьян посмотрел на Серваса с таким видом, будто хотел сказать: «Я же вам говорил!..»
— На этот раз пресса с цепи сорвется, — заявила д’Юмьер. — Мы пойдем под крупными заголовками, и не только в местной прессе. Не дай бог, кто-нибудь сделает преждевременное заявление. — Сервас и Циглер ничего не ответили, а Кати продолжила: — У меня предложение. Мы со следователем Конфьяном дадим короткий материал в прессу. Остальных прошу молчать. Расследование движется, у нас есть несколько версий. Больше ничего. Если они потребуют деталей, адресуйте их ко мне или к Марсьялю.
— При том условии, если заявления господина следователя не повредят работе следственной бригады, — отозвался Сервас.
— Что там у вас произошло? — Взгляд Кати д’Юмьер сразу похолодел на несколько градусов.
— Майор Сервас рассердился на доктора Проппа и на меня, когда мы позавчера были в институте, — стал оправдываться Конфьян. — Он потерял самообладание и сорвался при всех.
— Мартен? — Кати повернулась к Сервасу.
— «Потерял самообладание…» Думаю, это несколько преувеличено. Истиной является то, что господин следователь предупредил доктора Ксавье о нашем визите, ни слова об этом не сказав ни вам, ни мне. А ведь мы планировали нанести визит без предупреждения.
— Это правда? — ледяным тоном обратилась д’Юмьер к Конфьяну.
— Ксавье — мой друг. — Лицо молодого следователя перекосилось. — Я не мог явиться к нему с полицией, не предупредив.
— Почему же тогда вы не предупредили и нас тоже? — отчеканила д’Юмьер, и голос ее задрожал от гнева.
Конфьян виновато опустил голову и промямлил:
— Не знаю. Мне это не показалось… таким уж важным.
— Послушайте! На нас уже направлены прожектора. — Она резко дернула подбородком в сторону толпы журналистов, собравшихся за лентой заграждения. — Мне бы не хотелось, чтобы мы демонстрировали раскол. Но если уж так получилось, то мы будем говорить только одним голосом: моим! Смею надеяться, что расследование быстро подойдет к концу, — бросила Кати, отходя. — Я хотела бы собрать тридцатиминутное совещание, чтобы разобраться и определиться!
Уходя, Конфьян метнул в Серваса такой взгляд, каким талиб мог бы проводить порнозвезду.
— Да уж, у тебя дар располагать к себе людей, — сказала Циглер, провожая его глазами. — Так, говоришь, в кабине они стояли друг за другом?
— Перро и убийца? Да.
— Ростом он был выше или ниже Перро?
Сервас подумал и ответил:
— Ниже.
— Мужчина или женщина?
Сервас снова задумался. Скольких свидетелей ему довелось допрашивать за все время карьеры? Всем им было очень трудно ответить именно на этот вопрос. Теперь пришел его черед, и он понял, насколько коварна может быть человеческая память.
— Пожалуй, мужчина, — ответил майор, поколебавшись.
— Почему ты так решил? — Циглер явно заметила его нерешительность.
— Не знаю. Может, по манере держаться, двигаться…
— Или же просто потому, что ты не в состоянии представить себе, что женщина способна на такое?
— Не исключено. — Сервас слегка улыбнулся. — Но зачем Перро понадобилось подниматься наверх?
— Видимо, он от кого-то убегал.
— Так или иначе, но у нас опять повешение.