— Верила, — повторила Кэсси. — Но не настолько, чтобы заниматься с тобой любовью?
— Нет, — ответил Дэмиен, помолчав. — То есть настолько. После того как мы решили насчет Кэти, для Розалинды все изменилось… Она осознала, что я готов ради нее… В общем, мы… она говорила, что никогда не сумеет, но… хотела попробовать. Я тогда работал на раскопках, поэтому мог позволить себе хороший отель — Розалинда заслуживала самого лучшего, понимаете? В первый раз она… не сумела. Но мы опять поехали туда на следующей неделе и… — Дэмиен кусал губы. Он с трудом сдерживался, чтобы не заплакать.
— И после этого, — заключила Кэсси, — ты уже не мог передумать.
— Когда я заявил, что нам лучше пойти в полицию, она решила, будто мои обещания были лишь для того, чтобы затащить ее в постель. Она такая хрупкая, ей причинили столько боли… а теперь получалось, что я ее просто использовал?.. Я не мог допустить подобного. Представляете, что бы с ней было?
Снова молчание. Дэмиен вытер глаза ладонью и глубоко вздохнул.
— Значит, ты решил это сделать, — негромко произнесла Кэсси. Он кивнул. — Как тебе удалось выманить Кэти из дома?
— Розалинда сказала сестре, что среди археологов у нее есть друг, который нашел одну вещь… — Он сделал неопределенный жест. — Медальон. Старый медальон с изображением танцовщицы. Она древняя и вроде как волшебная, поэтому Розалинда собрала все свои деньги и купила ее у него — то есть у меня — в подарок Кэти, чтобы он принес ей удачу в балетной школе. Только Кэти должна забрать его сама — ведь друг считает ее великой танцовщицей и хочет взять у нее автограф, и что сделать это надо ночью, поскольку ему нельзя продавать находки и это секрет.
Я вспомнил, как Кэсси стояла в дверях подсобки, и сторож ее спрашивал: «Хочешь крылышки?» Дети мыслят иначе, сказала она. Кэти отправилась туда по той же причине, что и Кэсси: чтобы не упустить свой волшебный шанс.
— Вы понимаете, о чем я? — В голосе Дэмиена прозвучала умоляющая нотка. — Она искренне верила, будто люди готовы давиться в очереди за ее автограф.
— Вообще-то, — заметил Сэм, — у нее имелись основания так думать. Многие люди в последнее время просили у нее автограф.
Дэмиен замолчал.
— И что случилось, когда она пришла в домик? — спросила Кэсси.
Он нервно пожал плечами:
— Я уже говорил. Медальон лежал в ящичке на полке, а когда она повернулась, чтобы его взять, я… я поднял камень и… Это была самозащита, как вы и сказали, то есть я желал защитить Розалинду; не знаю, как еще это назвать…
— А как насчет совка? — хмуро проговорил Сэм. — Это тоже была самозащита?
— Э… да. То есть… я имел в виду… что я не мог… — Он тяжело сглотнул. — Я не мог с ней это сделать. Она была такая, она… мне до сих пор снится. Затем я увидел на столе совок и подумал…
— Вы решили, что ее надо изнасиловать? Все в порядке, — мягко добавила Кэсси, когда лицо Дэмиена исказил страх. — Мы понимаем, как все произошло. Розалинде это не повредит.
— Наверное, — пробормотал он. Его лицо опять стало зеленеть. — Розалинда сказала… она была расстроена и говорила, что это нечестно, если Кэти не пройдет через то, что пришлось пережить Джессике, и в конце концов я ответил… Простите, кажется, я…
Он издал сдавленный звук, что-то среднее между кашлем и вздохом.
— Дыши, — велела ему Кэсси. — Тебе нужно выпить воды.
Она убрала облупленный стаканчик, взяла новый и наполнила водой. Дэмиен взял его обеими руками и начал пить, пока она держала руку на его плече.
— Ну вот, — кивнула Кэсси, когда он перевел дух и его лицо порозовело. — Молодец. Итак, ты должен был изнасиловать Кэти, однако вместо этого просто использовал совок, после того как она умерла?
— Я струсил, — глухо произнес он. — Она столько страдала, а я струсил.
— Значит, по этой причине, — Сэм быстро пролистал распечатки звонков, — вы почти перестали говорить по телефону после смерти Кэти? Во вторник, на следующий день после убийства, было два звонка, потом один в среду утром, один в четверг, а дальше — ничего. Розалинде не понравилось, что ты подвел ее?
— Даже не представляю, откуда она узнала. Я боялся ей сообщить. Мы договорились, что не станем общаться пару недель, чтобы полиция не могла нас связать друг с другом. Но уже через неделю Розалинда заявила, что, вероятно, нам лучше расстаться, поскольку я ее на самом деле не люблю. Я позвонил, чтобы узнать, в чем дело, и конечно, она была в ярости! — Дэмиен говорил все громче и быстрее. — Нет, мы помиримся, но… Господи, она была абсолютно права! Из-за того, что я запаниковал, тело нашли только в среду. Это полностью разрушило ее алиби, и я… я не… Она мне так верила, у нее больше никого не было, а я — я не сумел сделать для нее даже одной вещи, потому что я чертов слабак.
Кэсси молчала. Она стояла ко мне спиной, и я видел хрупкие позвонки, выступившие ниже шеи, и чувствовал, как горло сжимает тоска. Я больше не мог это слушать. Медальон с танцовщицей для Кэти сокрушил меня окончательно. Мне хотелось забыться и заснуть, чтобы меня разбудили завтра утром, когда наступит новый день и всю эту грязь смоет бесконечный дождь.
— Знаете что? — сказал Дэмиен, когда уже уходил. — Мы собирались пожениться. Когда Джессика немного оправится и Розалинда сможет ее оставить. Как вы считаете, теперь это возможно?
Они работали с ним весь день. Я примерно представлял, что они делали: у них имелась общая схема истории, и теперь предстояло проверить ее, выясняя детали и подробности, заполняя пробелы и устраняя противоречия. Получить признание — самое начало; потом надо все надежно зафиксировать, исключить малейшие придирки адвокатов и присяжных и аккуратно записать каждое слово, пока ваш подопечный еще склонен говорить и не стал придумывать какие-то новые версии. Сэм — дотошный парень, для него подобная работа в самый раз.
В помещение штаба постоянно заходили Суини и О'Горман, приносили свежие документы, распечатки телефонных разговоров Розалинды, новые показания свидетелей о Дэмиене. Я отсылал их в комнату для допросов. Иногда О'Келли заглядывал в дверь, и я делал вид, будто занимаюсь звонками. Ближе к полудню зашел Куигли, чтобы поделиться своими мыслями о ходе дела. Это был плохой знак: у Куигли особый нюх на слабаков, и, если не считать обычных попыток втереться к нам в доверие, до сих пор он почти не приставал к нам с Кэсси, переключившись на новичков, неудачников и прочих сотрудников, чья карьера по каким-то причинам пошла вниз. А теперь он уселся чуть ли не вплотную ко мне и стал туманно намекать, что мы могли бы поймать преступника гораздо раньше. Если бы я обратился к нему с должным уважением, он бы рассказал мне, как это можно сделать. Я допустил большой психологический просчет, позволив Сэму занять мое место на допросе, потом спросил о телефонных звонках Дэмиена и вдруг ввернул, что, вероятно, сестра тоже в этом замешана. Я напрочь забыл, как мне удавалось отделываться от Куигли раньше, и его присутствие казалось мне не просто раздражающим, а зловещим. Он бродил вокруг моего стола точно огромный наглый альбатрос, хрипло попискивая и вороша мои бумаги.