— Нет, Сиксан… Симоне вставала.
— У нее может быть какая-нибудь причина солгать?
— Я об этом не думал.
— Можете не отвечать сейчас.
Эрик взглянул в зеркало, посмотрел себе в глаза, рассуждая: предположим, у Юсефа был сообщник, который готовил похищение и которого просто послали проверить, подходит ли дубликат ключа к двери. Сообщник должен был всего лишь убедиться, что ключ подходит, но он пошел дальше и проник в квартиру. Не удержался от того, чтобы прокрасться внутрь и посмотреть на спящую семью. Ощущение превосходства доставило ему удовольствие; у него возникло непреодолимое желание сыграть с ними шутку, и он открыл дверцы холодильника и морозилки. Возможно, он рассказал об этом Юсефу, описал свой визит, как выглядят комнаты и кто где спит.
Это объяснило бы, почему Юсеф не нашел меня, подумал Эрик. В первую ночь я спал, как обычно, в постели возле Симоне.
— В среду Эвелин была в полиции? — спросил он.
— Да.
— Весь день и всю ночь?
— Да.
— Она еще там?
— Перебралась в одну из квартир для свидетелей. Но у нее двойная охрана.
— Она с кем-нибудь контактировала?
— Вы же понимаете, что надо предоставить полицейским делать свое дело, — сказал Йона.
— Я только делаю свое, — тихо ответил Эрик. — Я хочу поговорить с Эвелин.
— О чем вы хотите ее спросить?
— Есть ли у Юсефа друзья, которые могли бы ему помочь.
— Я могу спросить ее сам.
— Вдруг она знает, кто мог быть сообщником Юсефа, знает его друзей, знает, где они живут.
Комиссар вздохнул и сказал:
— Вы же понимаете, что я не могу позволить вам проводить частное расследование. Хотя лично я считаю, что оно было бы в порядке вещей…
— Можно мне присутствовать при вашем разговоре с Эвелин? Я много лет работал с людьми, пережившими травму, и…
Оба на несколько секунд замолчали.
— Встретимся через час у входа в Главное полицейское управление, — наконец сказал Йона.
— Буду через двадцать минут.
— Ладно, через двадцать минут. — И комиссар закончил разговор.
Ни о чем не думая, Эрик подошел к письменному столу и выдвинул верхний ящик. Среди ручек, ластиков и скрепок валялись упаковки таблеток. Эрик выдавил в ладонь три разные таблетки и проглотил их.
Подумал: надо бы предупредить Даниэллу, что его не будет на утреннем собрании, но потом забыл. Вышел из кабинета и торопливо пошел в столовую. Не садясь, выпил чашку кофе перед аквариумом, следя за стайкой неончиков, с любопытством шнырявших вокруг пластмассового корабельного остова, потом завернул бутерброд в несколько салфеток и сунул его в карман.
Спускаясь в лифте к выходу, Эрик увидел в зеркале себя, свои пустые глаза. Лицо усталое, почти отсутствующее. Он рассматривал свое отражение и думал о сосущем чувстве в желудке, как когда человек падает с большой высоты — ощущении сродни сексуальному, но в то же время прочно связанном с безнадежностью. Эрик почти обессилел, но благодаря таблеткам очертания предметов были резкими и ясными. Я еще немного поработаю, подумал он. Соберусь. Единственное, что мне сейчас надо, — это сосредоточиться и найти Беньямина. Потом все может катиться к черту.
По дороге в полицейское управление Эрик попытался припомнить, что он делал и где был всю прошедшую неделю. Очень скоро он понял, что копию с его ключей можно было снять несколько раз. В четверг он оставил куртку с ключами в кармане в ресторане на Сёдермальм совершенно без присмотра. Куртка также лежала на столе в больничном кабинете, висела на крючке в кафетерии для персонала и болталась сама по себе во множестве других мест. Наверняка то же самое происходило с ключами Беньямина и Симоне.
Проезжая через хаос ремонта возле Фридхемсплан, Эрик выудил из кармана куртки телефон и набрал номер Симоне.
— Алло? — ответила она, тяжело дыша.
— Это я.
— Что-нибудь случилось?
В трубке что-то громко лязгнуло, как в машине, и вдруг настала тишина.
— Я только хотел сказать, что надо проверить компьютер, и не только почту, а вообще все. Чем он занимался, что скачивал, на какие сайты ходил, все доступные папки, бывал ли в чатах…
— Это и так ясно, — отрезала Симоне.
— Не буду мешать.
— Мы еще не начинали с компьютером, — призналась она.
— Пароль «Дамблдор».
— Я знаю.
Эрик свернул на Польхемсгатан, спустился по Кунгхольмсгатан, поехал вдоль здания полицейского управления. Фасад цвета меди сменила бетонная пристройка, и наконец показалось высокое старинное здание, покрытое желтой штукатуркой.
— Мне пора заканчивать, — сказала Симоне.
— Симоне, ты сказала мне правду?
— То есть?!
— О том, что случилось. Что дверь прошлой ночью была открыта, что кто-то тащил Беньямина через…
— Да ты что?! — закричала она и оборвала разговор.
Эрик понял, что не в состоянии искать свободное место на парковке. Штрафная квитанция не имела значения, по ней он заплатит в какой-нибудь другой жизни. Не долго думая, Эрик развернулся прямо перед управлением. Шины взвизгнули, и он остановился у длинной лестницы, ведущей к ратуше. Ближний свет фар упал на красивую деревянную дверь, каких давно уже нигде не было. На ней старомодным шрифтом значилось: «Сыскной отдел».
Эрик вылез из машины и торопливо пошел вокруг здания, вверх по Кюнгхольмсгатан, к парку и входу в управление уголовной полиции. Какой-то папа вел трех детей в костюмах для шествия Люсии, надетых поверх зимних комбинезонов. Длинные белые сорочки натянулись на толстой одежде. На шапках детей были короны из свечек, один из малышей зажал в варежке нарядную свечу. Эрик вдруг вспомнил, что маленьким Беньямин обожал, когда его брали на руки. Крепко цеплялся руками и ногами и говорил: «Папа, понеси меня, ты башой и сийный».
Вход в управление — высокий сияющий куб из стекла. Перед вращающейся дверью в стальной раме стояла металлическая конструкция с панелью для пропусков и кодов. Эрик, запыхавшись, встал на черный резиновый коврик перед следующей дверью с кодом и устройством для считывания карт. В светлом холле — еще две вращающиеся стеклянные двери с очередной кодовой панелью. Эрик прошел по белому мраморному полу налево, к дежурному. Тот сидел за открытой деревянной стойкой и говорил по телефону.
Эрик назвался, дежурный коротко кивнул, постучал по клавиатуре компьютера и снял телефонную трубку.
— Это с проходной, — вполголоса сказал он. — К вам Эрик Мария Барк.
Мужчина выслушал ответ и повернулся к Эрику.
— Уже спускается, — дружелюбно сообщил он.