— Спасибо.
Эрик сел на длинную черную кушетку без спинки со скрипучим кожаным сиденьем. Посмотрел на зеленый витраж, скользнул взглядом по застывшим вращающимся дверям. За стеклянной стеной виднелся новый застекленный коридор. Он тянулся почти на двадцать метров через внутренний двор и вел к следующему комплексу зданий. Неожиданно Эрик увидел, как Йона Линна проходит мимо стоящих справа диванов, нажимает на кнопку в стене и входит через вращающиеся двери. Комиссар бросил банановую кожуру в алюминиевую урну, махнул рукой дежурному и направился прямо к Эрику.
По дороге к охраняемому жилищу Эвелин Эк, на Хантерверкаргатан, Йона коротко изложил, что удалось выяснить во время ее допросов: она подтвердила, что отправилась в лес с ружьем, чтобы покончить с собой. Юсеф много лет принуждал ее к сожительству. Эвелин отказывалась, и он избивал сестренку Лису. Когда он потребовал половых отношений, Эвелин удалось выторговать отсрочку, указав, что пока ему не исполнится пятнадцать, ничего подобного быть не может. Незадолго до пятнадцатилетия Юсефа Эвелин скрылась в теткином доме на Вермде. Юсеф стал разыскивать ее, явился к ее бывшему приятелю Сорабу Рамадани и сумел заставить его рассказать, где прячется Эвелин. В день рождения Юсеф навестил Эвелин в лесном доме, и когда она отказалась вступить с ним в половую связь, объявил: она знает, что произойдет, и все это будет из-за нее.
— Похоже, Юсеф планировал убить как минимум отца, — сказал Йона. — Как он выбрал день, мы не знаем. Возможно, выжидал, когда отец останется один где-то вне дома. В понедельник Юсеф уложил в спортивную сумку сменную одежду, две пары целлофановых бахил, полотенце, отцовский охотничий нож, бутылку бензина и спички и на велосипеде поехал в спортклуб «Рёдстюхаге». Убил отца, разделал труп, вытащил у него из кармана ключи, пошел в женскую раздевалку, принял душ и переоделся, запер за собой дверь, сжег сумку с окровавленной одеждой на игровой площадке, а потом на велосипеде вернулся домой.
— А то, что случилось потом, в доме? Это было примерно так, как он описал под гипнозом? — спросил Эрик.
— Похоже, что не примерно, а точно, — ответил Йона и кашлянул. — Но что заставило его накинуться на младшую сестру и мать, мы не знаем.
Он тяжело взглянул на Эрика:
— Может быть, у него было чувство, что еще не все, что Эвелин еще недостаточно наказана.
Не доходя до церкви, Йона остановился перед входной дверью дома, вынул телефон, набрал номер и сообщил, что они стоят на улице. Набрал код, открыл дверь и впустил Эрика на простую лестницу со стенами в горошек.
Они поднялись на третий этаж, где возле лифта дежурили двое полицейских. Йона пожал им руки и отпер бронированную дверь без щели для писем. Перед тем, как открыть, комиссар постучал и через замочную скважину спросил, можно ли им войти.
— Вы его не нашли? Или нашли?
Эвелин стояла против света, и ее лицо было плохо видно. Эрик и Йона видели только темное пятно под освещенными солнцем волосами.
— Нет, — ответил Йона.
Эвелин подошла к двери, впустила их и быстро заперла дверь, проверила замок. Когда она повернулась, Эрик услышал ее тяжелое дыхание.
— Это защищенное жилище, у вас есть полицейская охрана, — сказал комиссар. — Никому нельзя передавать информацию о вас, на этот счет имеется распоряжение прокурора. Эвелин, здесь вы в безопасности.
— До тех пор, пока я здесь — может быть. Но когда-нибудь мне придется выйти, а Юсеф умеет ждать.
Она подошла к окну, выглянула, потом села на диван.
— Где может скрываться Юсеф? — спросил Йона.
— Вы уверены, что я что-то знаю.
— А знаете? — спросил Эрик.
— Будете меня гипнотизировать?
— Нет, — растерянно улыбнулся он.
Эвелин в упор глянула на него. Она не накрасилась, и глаза казались ранимыми и беззащитными.
— Можете загипнотизировать, если хотите, — сказала она и торопливо опустила взгляд.
Квартира состояла из спальни с широкой кроватью, двух кресел и телевизора, ванной с душевой кабинкой и кухни с обеденным уголком. В окнах пуленепробиваемое стекло, все стены выкрашены в спокойный желтый цвет.
Эрик огляделся и пошел за Эвелин на кухню.
— Довольно мило, — похвалил он.
Эвелин пожала плечами. На ней были красный свитер и выцветшие джинсы. Волосы небрежно забраны в хвост.
— Сегодня сюда привезут кое-что из моих личных вещей.
— Хорошо, — сказал Эрик. — Обычно всегда чувствуешь себя лучше, если…
— Лучше? Откуда вы знаете, от чего я почувствую себя лучше?
— Я работал с…
— Простите, но мне это не интересно, — оборвала она. — Я говорила, что не хочу общаться с психологами и кураторами.
— Я здесь не в качестве психолога.
— А в каком?
— Пытаюсь найти Юсефа.
Эвелин повернулась к нему и коротко сказала:
— Его здесь нет.
Сам не зная почему, Эрик решил ничего не говорить о Беньямине.
— Эвелин, послушайте, — спокойно сказал он, — мне нужна ваша помощь, чтобы определить круг знакомых Юсефа.
У девушки почти лихорадочно заблестели глаза.
— Ладно, — ответила она и потерла губы.
— У него была подружка?
Взгляд потемнел, губы сжались:
— Вы имеете в виду — кроме меня?
— Да.
Она подумала, потом помотала головой.
— С кем он общался?
— Ни с кем.
— Одноклассники?
Пожала плечами:
— Насколько я знаю, у него никогда не было друзей.
— Если бы ему понадобилась помощь, к кому бы он обратился?
— Не знаю… Иногда останавливался поговорить с алкашами возле винного магазина.
— Вы не знаете, что за алкаши, как их зовут?
— У одного татуировка на руке.
— Какая?
— Не помню… вроде рыба.
Эвелин встала и снова подошла к окну. Эрик наблюдал за ней. Дневной свет упал на юное лицо, черты проступили отчетливее. Эрик видел, как пульсирует синяя жилка на ее тонкой длинной шее.
— Как вы думаете, он может жить дома у кого-нибудь из них?
Она еле заметно пожала плечами:
— Может…
— Уверены?
— Нет.
— Тогда как думаете?
— Думаю, что он найдет меня раньше, чем вы его.
Эрик смотрел, как она стоит, уткнувшись лбом в оконное стекло, и думал, можно ли еще на нее надавить. Что-то в ее монотонном голосе, в ее недоверии указывало, что она знает брата как никто.