Компьютер загрузился, прозвучал приветственный сигнал. Симоне положила пальцы на мышку и через несколько секунд щелкнула по изображению Беньямина, чтобы войти в систему.
Компьютер потребовал имя пользователя и пароль. Симоне ввела «Беньямин», перевела дух и напечатала «Дамблдор».
Экран мигнул, как закрывшийся глаз, и снова зажегся.
Симоне вошла в систему.
На рабочем столе было изображение оленя на лесной поляне. На траве, на деревьях — волшебный росистый свет. Пугливое животное именно в этот миг казалось совершенно спокойным.
Симоне понимала, что вторгается в самую личную сферу жизни Беньямина, но частица сына словно оказалась рядом. Отец у нее за спиной сказал:
— Ты гений.
— Нет.
Кеннет положил руку ей на плечо. Симоне открыла электронную почту и спросила:
— Насколько давние письма будем искать?
— Посмотрим всё.
Симоне стала прокручивать папку входящих писем, открывая письмо за письмом.
Одноклассник спрашивает насчет встречи.
Обсуждение групповой работы.
Кто-то утверждает, что Беньямин выиграл сорок миллионов евро в испанскую лотерею.
Кеннет вышел и вернулся с двумя кружками.
— Капля кофе — лучший напиток на земле, — сказал он и сел. — Как тебе удалось запустить компьютер?
Симоне пожала плечами и отпила кофе.
— Надо позвонить Калле Еппсону, сказать, что его неторопливая помощь больше не требуется.
Симоне продолжила листать почту, открыла письмо от Аиды. Та шуточно излагала содержание плохого фильма и сообщала, что Арнольд Шварценеггер — это лоботомированный Шрек.
Еженедельное письмо из школы.
Банк предупреждает об обнародовании данных о счете.
Фейсбук, Фейсбук, Фейсбук, Фейсбук, Фейсбук.
Симоне зашла на страничку Беньямина на Фейсбуке. Сотни запросов, касающихся группы «hypno monkey».
Все сообщения были связаны с Эриком. Какие-то теоретики иронизировали, что Беньямин такой медведь из-за того, что его погрузили в гипноз, и доказывали, что Эрик загипнотизировал всех шведов поголовно. Некая личность требовала возмещения ущерба, утверждая, будто Эрик загипнотизировал его пенис.
Ссылка на видеоролик. Симоне прошла по ней и ознакомилась с фильмом под названием «Говнюк». За кадром какой-то ученый описывал действие медицинского гипноза, а на экране Эрик пробирался мимо нескольких человек. Вот он случайно толкнул пожилую женщину с роллатором, которая выставила ему вслед средний палец.
Симоне вернулась в папку входящих писем и нашла короткое послание от Аиды, от которого у нее зашевелились волосы. В письме содержалось нечто, от чего в ней начала подниматься неясная тревога. Ладони внезапно вспотели. Симоне повернулась к Кеннету, пытаясь привлечь его внимание.
— Прочитай это.
Симоне развернула экран так, чтобы отец мог прочитать письмо Аиды: «Никке говорит, что Вайлорд сердится, что он раскрыл пасть на тебя. Беньямин, по-моему, это на самом деле может быть опасно».
— Никке — младший брат Аиды, — пояснила Симоне.
— А Вайлорд? — спросил Кеннет и глубоко вздохнул. — Такого знаешь?
Симоне покачала головой. Внезапная тревога сжалась в плотный темный шарик, перекатывавшийся у нее внутри. Что она знает о жизни Беньямина?
— Наверное, это название какой-нибудь покемоновской фигурки, — сказала она. — Брат Аиды, Никке, говорил про Вайлорда.
Симоне переключилась на папку с отправленными письмами и нашла тревожный ответ Беньямина: «Пусть Никке никуда не ходит. Не разрешай ему спускаться к морю. Если Вайлорд рассердится по-настоящему, кому-то из нас придется плохо. Надо бы пойти в полицию. Думаю, что сейчас это слишком опасно».
— Вот черт, — сказал Кеннет.
— Я не знаю, серьезно это или игра.
— Не похоже на игру.
— Не похоже.
Кеннет тяжело вздохнул, потер живот и медленно спросил:
— Аида и Никке. Что за люди?
Симоне смотрела на отца, не зная, как отвечать. Он бы никогда не понял такую, как Аида. Одетая в черное, с пирсингом, накрашенная и татуированная девочка с непростой обстановкой в доме.
— Аида — подружка Беньямина, — сказала Симоне. — А Никке — ее брат. Где-то есть фотография ее и Беньямина.
Симоне принесла бумажник Беньямина и нашла фотографию Аиды. Беньямин обнимал Аиду за плечи. У нее был немного смущенный вид, зато Беньямин открыто смеялся в объектив.
— Но что они за люди? — упрямо повторил Кеннет, разглядывая ярко накрашенное лицо девочки.
— Что они за люди, — медленно проговорила Симоне. — Вот этого я не знаю. Знаю только, что Беньямин ею восхищается. И что она, кажется, заботится о своем брате. По-моему, у него что-то вроде задержки в развитии.
— Агрессивный?
Симоне покачала головой:
— Вряд ли.
Она подумала и добавила:
— У них, кажется, мать больная. Я почему-то решила, что у нее эмфизема легких, но наверняка не знаю.
Кеннет скрестил руки на груди. Откинулся на спинку стула и посмотрел в потолок. Потом выпрямился и серьезно уточнил:
— Вайлорд — это персонаж из комиксов, верно?
— Покемон.
— В это можно как-нибудь вникнуть?
— Если у тебя ребенок определенного возраста, то в это хочешь не хочешь вникнешь.
Кеннет непонимающе поглядел на нее.
— Покемоны, — повторила Симоне. — Это вроде игры.
— Игры?
— Ты разве не помнишь — Беньямин этим увлекался, когда был поменьше? Собирал карточки, все твердил про разные силы, как они превращаются.
Кеннет покачал головой.
— У него это не проходило года два, — сказала Симоне.
— Но теперь-то все?
— Он великоват для таких игр.
— Я видел, как ты играла в куклы, когда вернулась из молодежного лагеря, где вас учили ездить верхом.
— Ну да, кто знает, может, он и теперь тайком играет, — согласилась она.
— Что это за покемоны?
— Ну как объяснить? Они вроде зверей. Но ненастоящих зверей. Они сконструированные, похожи на насекомых или роботов, не знаю. Некоторые очень милые, другие — отвратительные. Японские. Появились где-то в девяностых, в конце девяностых, целая промышленность развилась. Карманные монстры, покет-монстерс. Те, кто играет, носят их в кармане, их можно сворачивать в шарики. А вообще, все довольно глупо. Люди как бы соревнуются, когда устраивают сражения покемонов. Очень жестокие, само собой. Цель — победить как можно больше других покемонов, потому что за это получаешь деньги… игрок получает деньги, покемон зарабатывает очки.