— Черт, болт тебе в задницу, педрила! — выругалась я в сердцах.
— В высшей степени нелогичное заявление, — небрежно заметил с качелей Джастин. — Какое отношение имеет к часам гомосексуализм? Что в нем плохого?
Ушки на макушке. Я уже пыталась выяснить, не гей ли Джастин, но предпринятые Фрэнком изыскания однозначного ответа не дали — ни подружек, ни бойфрендов, — так что, по всей вероятности, обычный парень, правда, милый и впечатлительный, этакий домашний ребенок. Если он все-таки гей, то, по крайней мере одним подозреваемым меньше.
— Ради Бога, Джастин, перестань выделываться, — проворчал Раф.
Он лежал на траве, закрыв глаза и заложив руки за голову.
— Какой ты, однако, гомофоб. Если б я сказал «затрахали», а Лекси спросила бы: «Что в этом плохого?», стал бы ты обвинять ее в том, что она выделывается?
— Я бы обвинила, — вмешалась Эбби. — Сказала бы, что она похваляется своей личной жизнью, тогда как у остальных таковая отсутствует.
— Говори за себя! — огрызнулся Раф.
— А, ну да, — кивнула Эбби. — Ты, понятное дело, не в счет. Ты же никогда ничего не рассказываешь. У тебя может быть сумасшедший секс со всей женской хоккейной командой Тринити, и никто из нас об этом никогда не узнает.
— Вообще-то ни с кем из женской хоккейной команды у меня никогда ничего не было, — скромно признался Раф.
— А разве у нас есть женская хоккейная команда? — удивился Дэниел.
— Ты только губу не раскатывай, — предупредила Эбби.
— По-моему, это и есть страшная тайна Рафа, — сказала я. — Понимаете, он многозначительно молчит, вот мы и думаем, будто он у нас сексуальный гигант, вытворяет за нашими спинами нечто немыслимое, соблазняет хоккеисток и трахается как кролик. А по-моему, ему и рассказывать-то не о чем, потому что по части личной жизни у него даже хуже, чем у нас с вами. Полный пролет.
Раф отвел глаза и лишь загадочно ухмыльнулся.
— Это было бы нелегко, — заметила Эбби.
— Никто не желает спросить про мой бурный роман с мужской хоккейной командой? — осведомился Джастин.
— Нет, — качнул головой Раф. — О твоих бурных романах никто знать не желает, потому что, во-первых, мы в любом случае все о них услышим, а во-вторых, от них всегда вянут уши.
— Что ж, — обронил через секунду Джастин, — нос ты мне утер. Хотя на твоем месте…
— Что? — Раф приподнялся на локтях и уперся в Джастина холодным взглядом. — Что на моем месте?
Никто ничего не сказал. Джастин снял очки и стал тщательно протирать стекла краем рубашки. Раф закурил.
Эбби быстро посмотрела на меня. Я вспомнила видео. Как сказал Фрэнк, они понимают друг друга с полуслова. Работа для Лекси — снимать напряжение, отчебучить что-нибудь этакое, чтобы все только закатили глаза, посмеялись и проехали.
— Черт тебя побери, педрила без конкретных определений! — выругалась я, когда заклепка соскочила снова. — Это всех устраивает?
— А зачем они вообще, конкретные определения? — возмутилась Эбби. — Лично я не сторонница подводить половую жизнь под определенную категорию.
Рассмеялся даже Джастин, а Раф сбросил маску холодной угрюмости и помог мне с заклепкой. Меня накрыла волна участья: я все сделала правильно.
— Меня после занятий снова ждал тот детектив, — сообщила Эбби в пятницу вечером, когда мы ехали в машине.
Джастин вернулся домой раньше — весь день ныл, что болит голова, но, похоже, у него просто было поганое настроение, причем, подозреваю, из-за Рафа, — так что остальные сидели в машине Дэниела, застряв в дорожной пробке вместе с тысячами несчастных офисных клерков и скелетообразными блондинками в джипах. Я дышала на окно и играла сама с собой в крестики-нолики.
— Который? — спросил Дэниел.
— О'Нил.
— Гм. И чего хотел на этот раз?
Эбби взяла у него сигарету — прикурить свою.
— Спрашивал, почему мы не ходим в деревню.
— Потому что там сплошь недоделки с шестью пальцами, — пробурчал в окно Раф.
Он сидел рядом со мной, ссутулившись и упираясь коленом в спину Эбби. Пробки на дорогах неизменно действовали на Рафа угнетающе, но в тот день его депрессивное состояние лишь подтверждало мою догадку, что между ними Джастином что-то произошло.
— И что ты ему сказала? — поинтересовался Дэниел, вытягивая шею и стараясь втиснуться в другой ряд.
За несколько минут мы не продвинулись даже на пару сантиметров.
Эбби пожала плечами.
— Объяснила. Сказала, что однажды попробовали зайти в бар, но там нас встретили не слишком приветливо и мы на него забили.
— Интересно. Похоже, мы с вами недооценивали О'Нила. Лекс, вы с ним о деревне разговаривали?
— Ни разу.
Я разнесла в крестики-нолики самое себя и победно вскинула руки. Раф неодобрительно покосился в мою сторону.
— Ну вот. Должен признаться, я более или менее сбросил О'Нила со счетов, но если он сам, без посторонней помощи, вышел на это, то парню сообразительности не занимать. Интересно… гм.
— А меня он раздражает, — сказал Раф. — Ладно хоть Мэки отстал. И когда они оставят нас в покое?
— Между прочим, меня пырнули ножом, — обиженно заявила я. — И я едва не сыграла в ящик. Они хотят выяснить, кто это сделал. И я, кстати, тоже. А ты разве нет?
Раф пожал плечами и вернулся к мрачному созерцанию ползущих машин.
— Ты рассказала ему о граффити? — спросил у Эбби Дэниел. — О взломах?
Та покачала головой:
— Он не спрашивал, а я инициативы не проявила. Думаешь, зря? Если надо, могу позвонить и рассказать.
Ни о каких граффити и взломах никто не упоминал.
— Думаете, меня пырнул кто-то из деревенских? — спросила я, подавшись вперед, между спинками сидений. — Серьезно?
— Не думаю, — сказал Дэниел. Кому он отвечал, мне или Эбби, я так и не поняла. — Надо хорошенько обмозговать все варианты. Пока лучше оставить все как есть. Если О'Нил смог подметить, что мы не дружим с деревней, то остальное выяснит и без нашей помощи, так что подталкивать его смысла нет.
— Эй! — Эбби повернулась и шлепнула Рафа по коленке. — Убери.
Раф шумно вздохнул и развернул ноги к дверце. Пробка рассосалась, и Дэниел, ловко выкатив машину на первую полосу, дал газу.
Когда я вечером позвонила Сэму, он уже знал и о граффити, и о случаях взлома. Последние несколько дней Сэм просидел в полицейском участке Ратовена, копаясь в старых делах, и выудил все, что имело отношение к Уайтторн-Хаусу.
— Там точно что-то неладно. На этот дом натыкаешься в делах сплошь и рядом. — Голос Сэма звучал деловито, как бывало всегда, когда он выходил на след. Роб говорил, что, если присмотреться, можно даже увидеть, как он виляет хвостиком. Впервые с того момента, как Лекси Мэдисон и ее компания ворвались в нашу жизнь, Сэм демонстрировал бодрость духа и оптимизм. — Уровень преступности в Гленскехи невысокий, но за три последних года имели место четыре случая незаконного проникновения в Уайтторн-Хаус — один в 2002-м, другой в 2003-м и еще два, когда старикан Саймон доживал в хосписе.