— А разве я говорила, что у меня есть подозрения на их счет?
— Еще пару дней назад ты вполне допускала, что они придушили старика Саймона подушкой.
Я натянула капюшон — дождь усиливался; казалось, тонкие упругие иглы покалывали лицо. Поскорее бы домой. Не знаю, в чем меньше смысла — в нахождении здесь или в нашем разговоре…
— Я не допускала. Просто попросила проверить. На всякий случай. И я вовсе не считаю их шайкой убийц.
— Гм. А какие у тебя основания для подобного заявления, кроме того, что они очень милые люди?
Черт, по голосу не поймешь, пытается он завести меня или просто уточняет, — наверное, и то и другое в конце концов Фрэнк есть Фрэнк.
— Перестань, Фрэнки, ты ведь меня знаешь. Ты спросил, что мне говорит чутье, — вот оно и говорит. Я провела с ними целую неделю и не заметила ничего, что указывало бы на мотив. Все, как один, держатся вполне естественно, совесть никого не терзает, а ведь, как мы уже говорили, будь это кто-то из них, остальные бы точно знали. Уж кто-то обязательно не выдержал бы и проговорился. Да, ты прав, они, похоже, что-то скрывают, только я не могу вычислить, что именно.
— Что ж, будем считать, что ты права, — уклончиво согласился Фрэнк. — На вторую неделю у тебя две главные задачи. Первая: определить, что не дает покоя твоему шестому чувству. Вторая: начать понемножку их провоцировать, попытаться выяснить, что они скрывают. Пока для них все шло гладко, как мы и планировали, а теперь пришло время закрутить гайки. Кстати, мой тебе совет. Помнишь вчерашний разговор с Эбби?
— Да. — Странно, его вопрос отозвался во мне каким-то неприятным чувством… то ли раздражением, то ли злостью. «Не твое дело!» — едва не крикнула я.
— Я понимаю, танцы до упаду — это круто. Но хочу напомнить: Эбби девушка смышленая. Как думаешь, она догадывается, кто папочка?
Сказать что-то определенное по этому поводу не получилось.
— Возможно, и догадывается, но вряд ли знает наверняка. А делиться догадками со мной точно не станет.
— Ты поосторожнее с ней. — Фрэнк чего-то отпил. — Уж больно глазастая — не нравится мне это. Думаешь, расскажет парням?
— Нет, — без колебаний ответила я. — По-моему, Эбби из тех, кто занимается своими делами и в чужие драмы старается не влезать. А разговор о ребенке завела только для того, чтобы я не чувствовала себя один на один с проблемой. Была откровенна — никаких намеков, никаких прощупываний. Нет, она не скажет. Фрэнк, ты собираешься допрашивать их еще раз?
— Пока не решил. — В его голосе мне послышалась настороженная нотка. Наш Фрэнки ой как не любит, когда его припирают к стенке. — А что?
— Если будешь, не упоминай о ребенке, ладно? Я хочу приберечь это для себя. С тобой они будут настороже, так что естественной реакции не получится. А у меня может пройти.
— Ладно, — согласился после паузы Фрэнк, тоном давая понять, что делает мне одолжение, хотя, похоже, остался доволен: ему нравился ход моих мыслей. Приятно сознавать, что хоть кто-то это ценит. — Но постарайся выбрать подходящий момент — например когда они переберут алкоголя.
— Вообще-то они не перебирают. Выпивают в меру. Не беспокойся, я справлюсь.
— Хорошо. Я вот к чему веду: Эбби ведь не только нам ничего не сказала, но и Лекси тоже. Да и сейчас скрывает от парней. Мы все время говорим о них как о четверке, едином целом, хранящем общий секрет, но все не так просто. Какие-то трещинки должны быть. Может, они и берегут какую-то общую тайну, но при этом у каждого есть и своя. Ищи трещинки. И держи меня в курсе.
Он собирался дать отбой.
— Что-нибудь новое о нашей барышне? — спросила я.
Мэй-Рут. Произнести имя вслух не поворачивался язык, даже сам вопрос стоил мне немалых усилий над собой. Но если Фрэнк имеет свежую информацию, мне ее тоже полагалось знать.
Он фыркнул.
— Ты хоть раз пробовала подогнать ФБР? У них своего хватает: папаш-насильников да мамочек-убийц, — так что до нашей мелочевки очередь еще не дошла. Ты о них забудь. Когда что-то будет, тогда и уведомят. А пока добудь мне ответы на наши вопросы.
Фрэнк был прав: поначалу я воспринимала четверку как единое целое, верных друзей, твердо стоящих плечом к плечу, спаянных и неразделимых, — групповой портрет, где все в одинаковом освещении, похожем на глянец, какой бывает на старом навощенном дереве. И только к концу первой недели они обрели индивидуальные черты, воплотились в реальных людей со своими слабостями и странностями. Я знала — трещинки обязательно должны быть. Такого рода дружба не материализуется ни с того ни с сего однажды утром, у края радуги в мягком фокусе голливудской дымки. Чтобы продержаться так долго да еще в условиях столь тесного общения, требуется серьезная работа. Спросите любую балерину, любого фигуриста или каскадера, любого, кто зарабатывает на жизнь исполнением красивых номеров, и он скажет: ничто не отнимает столько сил, как кажущаяся легкость.
Первые трещинки, почти неуловимые, почти незаметные, эфемерные, как туман. Утром в понедельник мы собрались в кухне за завтраком. Раф после своей обычной кружки кофе удалился — заканчивать утренние процедуры. Джастин аккуратно поглощал яичницу. Дэниел ел колбасу и заодно делал пометки на полях ксерокопии какого-то древнеисландского текста. Эбби листала недельной давности газету.
Я, как обычно, трепалась ни о чем, не обращаясь ни к кому конкретно. Повышала, так сказать, энергетический уровень. Давалось это не так легко, как может показаться. Чем больше я трещала, тем больше была вероятность сболтнуть что-то лишнее, но вытащить из них хотя бы крупицу полезной мне информации можно было лишь в том случае, если все четверо чувствовали себя комфортно в моем присутствии. Это, в свою очередь, означало бы, что жизнь вернулась в привычное русло. Что до Лекси, она в привычном состоянии долго молчать не умела. Тему я выбрала, на мой взгляд, безопасную: четырех жутких девиц из моей семинарской группы.
— Они все как из инкубатора. Одни имена чего стоят — Орла, Фиона, Аойфи! А голоски! Послушать их, так можно подумать, что им всем сделали операцию на носовых пазухах. У всех как бы прямые и как бы блондинистые волосы, и все, как одна, ни черта не делают. Ума не приложу, на фиг сдался им колледж?
— Чтобы познакомиться с богатыми парнями, — не поднимая головы, ответила Эбби.
— По крайней мере одна себе уже нашла. Похож на регбиста. На прошлой неделе ждал ее после занятий, и, ей-богу, не вру, когда они вышли все вчетвером, он даже протянул руку другой девице. Не распознал свою киску, пока та сама не повисла у него на шее.
— Кто-то у нас определенно идет на поправку, — с улыбкой заметил Дэниел.
— Болтушка. — Джастин положил мне на тарелку еще один тост. — Интересно, ты хоть раз замолкала хотя бы на пять минут?
— Случалось. В девять лет у меня был ларингит, и я целых пять дней не могла произнести ни слова. Просто ужас какой-то! Мне суют куриный бульончик, комиксы и прочую чушь, а я пытаюсь объяснить, что чувствую себя прекрасно и хочу встать, но мне твердили, что я должна отдыхать и беречь горло. А ты, когда был маленький…