— К. Эйсквит с сервера «lycos.com»?
Кивнув, он прищурил голубые глаза:
— А вы, должно быть, Эди один-ноль-три с сервера «earthlink.net». Вообще-то, мне нужно было бы сказать: «Рад с вами познакомиться», но, учитывая пугающее содержание вашего послания, думаю, это может быть преждевременным. — Как и у Джонатана Паджхэма, у него было произношение образованного англичанина. — Мне любопытно, как вы меня узнали? Здесь же сотни людей.
— У вас тот же самый напыщенный британский вид, какой был у доктора Паджхэма, — пожав плечами, ответила Эди.
Один уголок рта рыжеволосого мужчины дернулся вверх.
— Был? Не могу поверить, что старина Падж так сильно изменился.
Эди сглотнула комок в горле, момент истины наступил слишком внезапно.
— Я не зря сказала «был»… он умер. Джонатан Паджхэм был убит чуть больше часа назад. И мне так повезло, что я — единственный свидетель убийства.
— …и если нас найдут, нам останется только пожалеть о том, что мы заблаговременно не обзавелись участком земли на кладбище и могильной плитой.
Какое-то мгновение Кэдмон Эйсквит молча таращился на стоящую перед ним красотку, явно страдающую манией преследования. Словно спятивший дирижер, она размахивала руками, подчеркивая безумные слова, которые срывались с ее растрескавшихся окровавленных губ.
— Почему вы связались со мной? Почему не обратились к правоохранительным органам? — Кэдмон говорил спокойно, не желая давить, переводя стрелки со «спятившей» на «пришибленную».
— Потому что «правоохранительные органы» причастны к убийству, вот почему. Продажные полицейские, свои люди в ФБР. Они ошибочно решили, что доктор Паджхэм успел прямо перед смертью отправить вам сообщение по электронной почте, — ответила женщина, судя по всему, неспособная говорить связными предложениями. — Вот почему вас хотят убить. И, поверьте, для этих людей расправиться с вами будет детской забавой. Все равно что Джеку-Потрошителю вытащить из шляпы кролика «Энерджайзера».
— Мм. — У Кэдмона мелькнула мысль, не приняла ли женщина какое-нибудь галлюциногенное средство.
— Это все, что вы можете мне сказать? — поджала губы Эди.
— Еще я мог бы сказать, что у вас склонность к смешанным метафорам.
— Послушайте, я убийственно серьезна. Упор на слове «убийственно», это на тот случай, если вы слишком тупы, чтобы меня понять. Вы мне по-прежнему не верите? Замечательно. У меня с собой есть доказательство.
— Вот как?
Женщина начала рыться в хозяйственной сумке, висящей на обтянутой кожзаменителем спинке стула. Заглянув внутрь, Кэдмон увидел канцелярскую папку и раскисшую картонную коробку с замороженными овощами.
Все ясно как день: у этой женщины определенно не все дома.
С решительным видом она вытащила из сумки куртку камуфляжной расцветки и буквально ткнула ею Кэдмону в лицо.
— Вот это было на мне, когда доктора Паджхэма убили, и мне пришлось перебираться через его тело. — Ее грудь заметно поднималась и опускалась от волнения. — Это его кровью перепачкана моя куртка.
— Можно взглянуть? — Потрогав кровавое пятно, Кэдмон с удивлением обнаружил, что оно влажное.
Если бы не свежая кровь и слабый запах рвоты, следовало бы отмахнуться от этой сумасшедшей, однако теперь он достал из нагрудного кармана сотовый телефон.
— Что вы делаете? — Эди Миллер в отчаянии схватила его за руку, не позволяя поднести трубку к уху. — Если вы позвоните в полицию, нас можно считать трупами.
— Будьте любезны, отдайте мне телефон, и я позвоню Паджхэму.
— Звоните ради бога, — пробормотала она, освобождая хватку цербера.
Когда через пять гудков включился автоответчик, Кэдмон разорвал соединение.
— Похоже, старина Падж выключил телефон.
— Нет! — вскрикнула Эди Миллер, привлекая удивленные взгляды проходящих мимо. — Старина Падж лежит под столом в луже собственной крови.
Встревоженный тем, что она и дальше будет привлекать к себе нежелательное внимание, Кэдмон указал на свободный столик:
— Я готов вас выслушать, при условии, что вы будете сохранять спокойствие. Понятно?
Она кивнула, изображая раскаяние.
— Ну, хорошо. В таком случае садитесь, а я принесу кофе. Если, конечно, вы не предпочитаете чай.
— Нет, лучше кофе. — Она взглянула на стойку. — А еще лучше капучино.
— Замечание принято. Я ненадолго.
Словно послушная ученица, Эди Миллер прошла к маленькому столику у стойки. Опустившись на стул, она сняла с плеча холщовую сумку и прижала ее к груди. Кэдмон в первую очередь обратил внимание на глубоко посаженные карие глаза, наполовину скрытые завитками темно-каштановых волос и подчеркнутые прямыми бровями, придававшими ей строгий, чуть ли не грустный вид, никак не вязавшийся с остальным лицом. Как не вязавшийся и с эксцентричным нарядом: черная кожаная куртка, тупоносые черные ботинки и длинная юбка в красную и пурпурную клетку.
«Помоги мне, Господи, за то, что я пришел на помощь этой безумной дамочке», — пробормотал под нос Кэдмон.
Ошибочно предположив, что ее сообщение имеет какое-то отношение к его подозрениям относительно возмездия со стороны ИРА, он решил «надеть доспехи и вступить в бой», но такого никак не мог предвидеть.
Заказав капучино и черный кофе, Кэдмон достал из бумажника несколько купюр и протянул их кассиру. Выйдя из очереди, захватил пакетики с сахаром, баночки со сливками, пластмассовые ложечки и бумажные салфетки, сунул все это в карман пальто и, держа в руке по стаканчику кофе, вернулся к столику.
— Не зная, как вы предпочитаете кофе, я решил переусердствовать, — сказал он, высыпая добычу.
Его заметно подавленная спутница взяла два пакетика сахара и, помахивая ими из стороны в сторону, заметила:
— Я всегда кладу в кофе пару пакетиков. А знаете, до меня только сейчас дошло, что я даже не знаю, как вас зовут.
— Кэдмон, — ответил он, наблюдая за тем, как она наморщила лоб, услышав это староанглийское имя, необычное имя, которое ему дал отец, в надежде сделать из него мужчину, чтобы ему с детских лет приходилось с поднятой головой терпеть нападки мальчишек.
— Я полагала, англичане предпочитают чай.
— Ну, меня все считают иконоборцем. — Вскрыв баночку, Кэдмон вылил сливки в стаканчик, после чего приступил к расспросам: — Как получилось, что вы стали свидетелем этого предполагаемого убийства?
— А вас нелегко в чем-либо убедить, да? Хотя, наверное, на вашем месте я вела бы себя так же. Отвечаю на ваш вопрос. Я — вольнонаемный фотограф, работала в музее Гопкинса. Вот как я стала свидетелем убийства. — Эди Миллер уже собралась поднести стаканчик ко рту, но вдруг опустила его на столик. — Прежде чем я расскажу вам о случившемся, мне хотелось бы знать, откуда вы знакомы с доктором Паджхэмом? — резко спросила она, обезоруживая своей прямотой.