— Тут и до беды недалеко, — заметил Виккус.
— Дрика и сама была еще ребенком, привыкла к богатству и роскоши, с младенцем справляться трудно. Сбежать с любимым сбежала, а как жить дальше — о том она не подумала. Всю жизнь ею восхищались, обожали ее, выполняли каждое ее желание. И вдруг все прекратилось. Ее, конечно, потянуло к прежнему. Она все чаще уезжала в ближайший городок и оттуда звонила папаше, Большому Фрику. Умоляла простить ее и помочь. А Фрик ей ответил: «Где постелила, там и спи».
— Вот и правильно, дети должны учиться отвечать за последствия…
— Но, Виккус, она ему все-таки родная дочь…
— Понятное дело.
— Если бы он ей помог, кто знает, чем бы все закончилось? Дрика все чаще оставляла Флеа на ферме с няней-венда, а сама флиртовала со всеми подряд, ездила по вечеринкам, пила, развлекалась. Лауис ничего не знал, потому что, когда он возвращался домой, жена встречала его дома, вечно всем недовольная. Только и делала, что жаловалась на свою судьбу — как ей, мол, тяжело одной растить дочку в глуши. Так продолжалось больше двух лет; все знали, чем она занимается, кроме Лауиса. Никто не решался открыть ему глаза.
— До того… гитариста, — презрительно произнес Виккус, словно речь шла о чем-то особенно предосудительном.
— Он приехал из Порт-Элизабет. Патлатый, джинсы в обтяжку, рубаха расстегнута до пупа… — подхватила Лолли.
— Грудь волосатая, и на ней толстая золотая цепь. Вот скажите, зачем мужчине носить украшения?
— Он пел в клубах и барах, но без особого успеха…
— Вы ведь знаете, для этого слушатели должны сначала подпить…
— …а потом он приехал в Интабу, есть там одна пивная в глуши, за городом…
— Злачное место.
— Дрика частенько там бывала. Ну, они сошлись, начался роман. С гитаристом она проводила времени больше, чем с собственной дочерью. Поздно ночью она, бывало, напивалась и подпевала ему. Ну, соседи и решили: все, хватит. Сначала пара мужчин пригрозили гитаристу и велели собирать вещички, а еще двое поехали за Лауисом. Он тогда охотился в северном Тули с туристами из Скандинавии. Ему велели срочно возвращаться домой, пока жена не натворила бед.
— Сначала-то папаша Флеа не поверил, — сказал Виккус.
— Лауис не хотел им верить, бедняга. Но через два дня он вернулся домой. Должно быть, все-таки забеспокоился. Да только он опоздал. Дрика и ее гитарист уже уехали. Лауис ходил прямо сам не свой — уж очень он любил свою жену. Он поехал ее искать, но снова опоздал. Дрика погибла, разбилась на машине вместе со своим гитаристом — ночью упали с моста за Сан-Сити. Наверное, были пьяные… Оба погибли на месте.
— Ничего себе! — сказал молодой Сванни.
— Страшное дело, — заметил Виккус.
— Лауис воспитывал дочку один, и позвольте вам сказать, жилось девочке очень нелегко. Первые несколько лет Лауис очень горевал по Дрике. Ничего не мог делать, на работу выходил, только когда деньги у него совсем заканчивались. И повсюду таскал с собой Флеа…
— От него она и научилась читать следы…
— Можно сказать, она тоже выросла в буше…
— Кто-то считает, что она превзошла отца…
— Потом она подросла и должна была по закону пойти в школу. Сначала Лауис и слышать ни о чем не желал. Людям из комитета, который платит пособие, пришлось пригрозить, что дочку у него отберут… Лауису очень не хотелось отпускать ее от себя, и все же пришлось отправить ее в школу-интернат. Сванни, до какого класса она с тобой проучилась?
— До шестого, — ответил Сванни, радуясь, что тоже может принять участие в разговоре. — Тогда на нее никто и внимания не обращал, она ни с кем не дружила, тощенькая такая девчонка, держалась особняком… Господи, как же она переменилась! — Он недоверчиво покачал головой, вспомнив повзрослевшую Флеа.
— Лауис нашел постоянную работу. Вот почему они переехали, — продолжал Виккус. — Тогда повсюду как грибы начали возникать частные заповедники. Им понадобились специалисты вроде Лауиса. Они предлагали неплохие деньги. Ему предложили работу в Мореми…
— В Ботсване, — пояснила Лолли.
— В Окаванго.
— Посулили, что отдадут дочку в частную школу…
— Для Лауиса лучше и быть не могло, ведь теперь он виделся с Флеа каждый день.
— Должно быть, там ей и удалось выучиться на ветеринара — ведь она ходила в частную школу.
— А из наших краев они уехали. Собрались за одну ночь. Больше мы почти ничего не знаем, — сказала Лолли.
— Говорили и другое…
— Не знаю, можно ли верить слухам…
— Лолли, насчет крокодила говорят правду. Див Де Гуде сам слышал. А он хорошо знал Большого Фрика.
— Может быть…
Сванни больше не мог сдерживать любопытство:
— Что еще за крокодил?
— Мы все знаем от Дива; по его словам, это случилось шесть или семь лет назад. Див работает в «Агри-Кем», у них штаб-квартира в Нелспрёйте, и Фрик — один из их крупных клиентов. Так вот, как-то при нем Фрику все рассказали люди из Мореми. Лауис с каждым годом делался все более и более странным. Иногда надолго пропадал, возвращался только через месяц, и пахло от него, как от бушмена: потом и дымом. Значит, снова начал якшаться с бушменами. Иногда Лауис разводил большой костер в буше и плясал вокруг него, пока не впадал в транс…
— Сама не знаю, верить таким слухам или нет, — призналась Лолли.
— Я только повторяю то, что рассказывал Див. Ну, а уж после того, как на Флеа напали бабуины, у Лауиса совсем крыша съехала…
— Ого! — воскликнул Сванни.
— Ерунда! — сказала Лолли.
— Не знаю, не знаю. — Виккус пожал плечами. — Говорят, как-то в конце зимы случилось большое наводнение, река вышла из берегов и затопила окрестности, и бабуины стали очень агрессивными, потому что им нечего было есть. Флеа пошла гулять со своей маленькой собачкой, порода, кажется, называется джек-рассел-терьер, она ее очень любила. И вдруг на них набросились бабуины. Почуяли добычу. Флеа бросилась на защиту своей любимицы, и на нее напал крупный самец, порвал ей лицо… Вы, должно быть, заметили шрам у нее на глазу? Спасли ее туземцы; они стали бросать камни в бабуинов и отогнали их от Флеа. Собачку, правда, спасти не удалось. Вот после того случая Лауис и стал твердить: мол, во всем виноват он, боги рассердились на него за какой-то его еще детский проступок. Когда у него допытывались, что же он такого натворил, он отвечал, что съел черепаху, а у бушменов это табу, только старики могут есть черепах… Полная ерунда, в общем. А он верил. Говорил, что и Дрика потому убилась, а раньше путалась с другими мужчинами. И отец его, мол, погиб до срока, и Флеа чуть не погибла. Он сказал, что должен принести себя в жертву, что это единственный способ…
— Черт! — произнес Сванни свистящим шепотом.