— Гаечный ключ там? Подозреваемый схватил гаечный ключ из открытого ящика с инструментами, смотри прилагаемую фотографию, и повторил свою угрозу убить меня. Я приказал ему бросить оружие и попытался отодвинуться на безопасное расстояние. Он нацелился мне в голову и пошел на меня. Я уклонился от удара, сделал предупредительный выстрел над плечом подозреваемого — не бойся, приличную мебель не задену — и предупредил, что в случае повторного нападения у меня не останется выбора, кроме как стрелять на поражение.
— Ты блефуешь. Придется рассказывать Холли, как ты убил ее дядю Шая…
— Я расскажу Холли сладенькую сказочку, и моя дочь больше никогда близко не подойдет к этой драной вонючей семье. Когда она вырастет и с трудом припомнит, кто ты такой, я объясню ей, что ты оказался убийцей и получил по заслугам.
Кровь из раны на моем виске стекала на Шая, крупные капли пропитывали его свитер и шлепали по лицу. Нам обоим было наплевать.
— Подозреваемый снова попытался ударить меня гаечным ключом, на этот раз успешно, смотри медицинский отчет и прилагаемые фотографии раны на голове — уж поверь мне, солнышко, рана на голове будет первый сорт. От удара я рефлекторно нажал спусковой крючок пистолета. Я уверен, что если бы не был частично оглушен ударом, то сумел бы нанести несмертельное поражение. Однако я также уверен, что в данных обстоятельствах применение оружия оставалось единственной возможностью, и если бы я помедлил еще несколько секунд, моя жизнь подверглась бы серьезной опасности. Подпись: сержант уголовной полиции Фрэнсис Мэки. И раз некому будет опровергнуть мою аккуратную официальную версию, кому они поверят, как ты думаешь?
В глазах Шая не осталось ни разума, ни осторожности.
— С души воротит, продажная свинья, — сказал он и плюнул кровью мне в лицо.
Словно молния сверкнула у меня перед глазами, словно солнце брызнуло сквозь разбитое стекло и ослепило меня. Я нажал на спусковой крючок. Огромная тишина ширилась и ширилась, заполняя весь мир, — не осталось ни единого звука, кроме ритмичных порывов моего дыхания. Такой ослепляющей свободы, похожей на полет, таких диких чистых высот, готовых разорвать грудь, я не ощущал прежде никогда в жизни.
Потом свет начал тускнеть, холодная тишина вздрогнула и треснула, звуки и очертания предметов вернулись. Лицо Шая проявилось из белизны, как на фотографии «Полароида»: разбитое, ошарашенное, залитое кровью, но на месте.
Шай издавал страшные звуки — возможно, он смеялся.
— А я говорил… говорил тебе. — Его рука снова заскребла по полу в поисках бутылки.
Я перевернул пистолет и ударил Шая рукояткой по голове. Раздался какой-то рвотный звук, и брат обмяк. Я застегнул наручники на его запястьях, аккуратно и плотно, убедился, что он дышит, и прислонил его к краю дивана, чтобы он не захлебнулся кровью. Потом я убрал пистолет и достал мобильник. Набрать номер оказалось непросто: пальцы размазали кровь по кнопкам, а капли с виска залили экран; пришлось вытереть телефон о рубашку. Я одним ухом ждал шагов на лестнице, но слышал только еле слышное тупое бормотание телевизора; оно заглушило все удары и рычание, которые могли просочиться за дверь. Примерно с третьей попытки я дозвонился до Стивена.
Он приветствовал меня с вполне объяснимой долей осторожности:
— Детектив Мэки?
— Сюрприз, Стивен. Я взял нашего парня. Взял, надел наручники и ни хрена этому не рад.
Молчание. Я наматывал круги по комнате, одним глазом следя за Шаем, другим выискивая по углам несуществующих сообщников. Спокойствия как не бывало.
— В сложившейся ситуации было бы куда лучше — во всех отношениях, — чтобы арест производил не я. По-моему, ты заслужил первую медальку на ошейник.
Стивен заинтересовался.
— Договорились.
— Только учти, малыш, это вовсе не заветный подарочек, который оставляет Санта в чулке на Рождество. Снайпер Кеннеди устроит жуткий скандал. Твои главные свидетели — я, девятилетняя девочка и озлобленная шалава, которая из принципа будет все отрицать. Шансов получить признание практически ноль. Будет мудро с твоей стороны вежливо поблагодарить меня, предложить связаться с убойным отделом и снова перейти к обычным делам, которыми ты занимаешься на отдыхе. Но если безопасность — не твоя стихия, приезжай сюда, производи свой первый арест по делу об убийстве и получай возможность оформить дело.
— Где вы? — спросил Стивен.
— Фейтфул-плейс, восемь. Позвони в верхнюю квартиру, я открою. Нужно действовать деликатно, без группы поддержки, без шума. Машину оставь подальше, чтобы ее никто не видел. И поторопись.
— Буду минут через пятнадцать. Спасибо, детектив. Спасибо.
Он висел у меня на пятках, он почти докопался. Разумеется, Снайпер ни за что не разрешил бы сверхурочные работы по этому делу: Стивен действовал на свой страх и риск.
— Жду. Кстати, детектив Моран, отличная работа! — сказал я и отключился, прежде чем он опомнился и придумал, что ответить.
— Твоя новая шавка, да? — спросил Шай, морщась от боли.
— Восходящая звезда нашей полиции. Для тебя — все самое лучшее.
Шай попытался сесть прямо, вздрогнул и снова привалился к дивану.
— Мне следовало догадаться, что ты найдешь себе нового жополиза. Ведь Кевина теперь нет.
— Тебе станет легче, если мы снова начнем собачиться? По-моему, мы прошли тот момент, когда это еще имело значение.
Шай вытер губы скованными руками и рассматривал потеки крови на них с каким-то отрешенным интересом.
— Ты действительно…
Внизу открылась дверь, выпустив наружу бурю перекрывающих друг друга голосов, и ма закричала:
— Шимус! Фрэнсис! Ужин готов. Спускайтесь и мойте руки!
Я высунулся на площадку, продолжая зорко наблюдать за Шаем и держась подальше от лестничного колодца и маминого взгляда.
— Сейчас, ма. Мы здесь болтаем.
— Поболтать можете и тут! Или все должны сидеть вокруг стола и ждать, пока вы соизволите спуститься?
Я чуть понизил голос и добавил жалости.
— Мы… Нам обоим надо поговорить. Про всякое, ну, там… Пару минуток, а, мам? Ладно?
— Ладно, — неодобрительно проворчала она. — Еще десять минут подожду. Но если вас не будет…
— Спасибо, мама. Серьезно. Ты — прелесть.
— Конечно, как только что-то нужно, я прелесть, а в остальное время… — Она скрылась в квартире, продолжая ворчать.
Я на всякий случай закрыл дверь на задвижку, достал телефон и сделал несколько снимков наших физиономий в живописных ракурсах.
— Гордишься своей работой? — спросил Шай.
— Полный восторг. Обязательно пришлю тебе фотку, ты неплохо вышел. Впрочем, это не для альбома, а на случай, если ты вдруг по ходу дела вздумаешь ныть насчет жестокости полицейских и попытаешься смешать с дерьмом производящего арест. Улыбочку…