— Птичка, я прошу тебя об одолжении. Мне было бы очень приятно, если бы мы могли начать эти выходные заново. Давай начнем оттуда, где закончили в пятницу вечером, и повеселимся на славу. Сделаем вид, что ничего в промежутке не было.
Холли искоса бросала на меня взгляды, подрагивая ресницами, но упрямо молчала.
— Я понимаю, что прошу слишком много, и понимаю, что не заслужил, но люди должны иногда давать друг другу поблажку. Иначе жить очень тяжело, согласна? — умоляюще произнес я.
Холли задумалась.
— Ты снова уедешь, если что-нибудь еще случится?
— Нет, дорогая. Там пара детективов за всем присматривают. Что бы ни произошло, вызовут именно их. Это больше не моя проблема. Ну что?
Через мгновение Холли, словно котенок, быстро потерлась головой о мою руку.
— Папа, какое несчастье, что твоя подруга умерла!
Я погладил ее волосы.
— Да, малышка. Врать не буду, выходные не сложились. Впрочем, все наладится.
Внизу прозвенел дверной звонок.
— Кого-то ждете? — спросил я.
Холли пожала плечами, и я уже начал корчить рожу пострашнее для Мотти, но в коридоре раздался женский голос — Джеки.
— Привет, Оливия, как же холодно на улице!
Неясный торопливый ответ Лив; пауза, тихо закрывается кухонная дверь и начинается приглушенная трескотня — женщины обмениваются новостями.
— Тетя Джеки! Можно, она с нами пойдет?
— Конечно, — ответил я и собрался поднять Холли с кровати, но она поднырнула под мой локоть и зарылась в шкаф, отыскивая любимую кофточку.
Джеки и Холли нашли общий язык в мгновение ока. К моему удивлению — и к некоторому беспокойству, — Джеки и Лив тоже. Какому мужчине захочется, чтобы женщины в его жизни завязывали приятельские отношения между собой: того и гляди, начнут обмениваться мнениями. Я долго не знакомил Лив с Джеки; уж не знаю, стыдился я или боялся, но мне было бы гораздо спокойнее, если бы Джеки настроилась против моих новых мелкобуржуазных родственников и исчезла из моей жизни. Джеки я люблю чуть ли не больше всех на свете, но четко нахожу ахиллесову пяту — и у посторонних, и у самого себя.
Восемь лет я жил припеваючи: покинул дом, держался вне зоны заражения, вспоминал о семье, пожалуй, раз в год, при виде пожилых теток, отдаленно напоминающих ма. Впрочем, долго так продолжаться не могло — город-то у нас невелик. Встречей с Джеки я обязан одному недоделанному эксгибиционисту, неудачно выбравшему жертву. Когда несчастный маломерок выскочил из переулочка, выставив свой стручок, и начал представление, Джеки нанесла ему непоправимый моральный и физический урон: расхохоталась в голос и врезала по яйцам. Ей было семнадцать, она только что покинула отчий дом; я тогда отрабатывал обязательную программу в отделе сексуальных преступлений — по пути к спецоперациям. В районе зафиксировали пару изнасилований, и начальник хотел, чтобы кто-нибудь снял с Джеки показания.
Я подвернулся случайно; собственно, я не должен был этим заниматься — нельзя брать дела, в которых фигурируют члены семьи. Завидев на бланке заявления имя «Джасинта Мэки», я все понял. Чуть не половина женщин Дублина носят или то же имя, или ту же фамилию, но только моим родителям пришло в голову назвать дочку Джеки Мэки. Можно было сразу сказать начальнику, чтобы кто-то другой записал ее описание комплекса неполноценности недомерка, — и остаток жизни я бы и думать не думал ни о своей семье, ни о Фейтфул-плейс, ни о «загадке загадочного чемоданчика». Но мне стало любопытно. Когда я ушел из дому, Джеки было девять; милая девочка ни в чем не провинилась. Вот я и решил посмотреть, что из нее вышло, думая, что особого вреда не будет. Только потом я сообразил, как ошибался.
— Пошли! — Я нашел вторую туфлю Холли. — Захватим тетю Джеки на прогулку, а потом купим пиццу, которую я обещал тебе вечером в пятницу.
В разводе есть и положительные стороны: я больше не обязан по воскресеньям прогуливаться по Долки, раскланиваясь с занудными парами, уверенными, что мой акцент сводит на нет мои достоинства. Холли любит качели в Герберт-Парке — насколько я понял из бурного невнятного монолога, если на них хорошенько раскачаться, они превращаются в лошадей, и еще там с какого-то боку Робин Гуд; значит, возьмем тетю Джеки туда. День выдался холодный и солнечный, еще чуть-чуть, и подморозило бы, так что идея погулять в парке пришла в голову целой куче разведенных папаш. Некоторые привели с собой шикарных подружек, так что рядом с Джеки в ее куртке под леопарда я не выделялся.
Холли унеслась к качелям, а мы с Джеки отыскали скамейку, с которой могли наблюдать за ней. Холли на качелях — лучшее лекарство от стресса. Хотя с виду она совсем пушинка, такое упражнение ей нипочем, и она может качаться без устали часами; а я могу смотреть и смотреть, убаюканный ритмом. Я почувствовал, как расслабляются плечи, и понял, до чего был напряжен. Я сделал несколько глубоких вздохов. Интересно, как держать давление в норме, когда Холли подрастет и на детской площадке ей станет неинтересно?
— Господи, она же еще на целую голову вымахала! Еще чуть-чуть — и меня перерастет.
— Еще чуть-чуть — и я запру ее до восемнадцатилетия, как только она научится без рвотных позывов произносить имя мальчика.
Я вытянул ноги, руки положил на затылок, повернулся лицом к слабенькому солнцу и стал мечтать о том, чтобы так и провести остаток дня. Мои плечи расслабились еще немного.
— Крепись. Они начинают теперь ужасно рано.
— Только не Холли. Я ей объяснил, что мальчики до двадцати лет не умеют пользоваться горшком.
Джеки рассмеялась.
— Тогда она просто примется за взрослых мужчин.
— Ну, взрослые быстро сообразят, что у папочки есть револьвер!
— Фрэнсис, а ты вообще как себя чувствуешь? — озабоченно спросила Джеки.
— Вот похмелье пройдет — и все будет в норме. Есть аспирин?
Джеки порылась в сумочке.
— Нету. Ничего, пусть голова поболит, тебе урок: будешь в следующий раз осторожнее с выпивкой. Но я ведь не об этом, ты же понимаешь. Как ты после вчерашнего? После вчерашнего вечера?
— Я отдыхаю в парке с двумя очаровательными дамами. Это ли не счастье?
— Знаешь, Шай и впрямь вел себя как придурок. Он не имел права на Рози наговаривать.
— Ей теперь от этого ни горячо, ни холодно.
— Да он к ней на пушечный выстрел не подходил! Он тебя позлить хотел, вот и все.
— Потрясающе, Холмс. Это же любимое занятие Шая!
— Он обычно не такой. То есть нет, святым он не стал, но здорово поостыл в последнее время. Он просто… не знает, как отнестись к твоему возвращению, понимаешь?
— Ладно, проехали. Сделай милость: наплюй, радуйся солнышку и смотри, какая у меня восхитительная дочка. Договорились?