– А что, так трудно выяснить?
– М-м-м... – улыбнулась она. – Кстати, ты знаешь, что ЭТО год Быка?
– А я думал, "Торонто блу джейз" [66] .
– Я имела в виду астрономический год. Перестань хохмить.
– Извини. Значит, год Быка?
– Именно. Он обещает быть благоприятным.
– Что это значит?
– Счастливым.
– Для всех?
– Не знаю. Сама жалею, что сказала. Какой ты все-таки зануда.
Сьюзан надулась, и я получил передышку кое-что обдумать. Замужем за одним американцем. Сам Карл в этом деле сотрудничал с ФБР. Значит, он намекал, что Сьюзан работает на ЦРУ или разведку Госдепа. Но если учесть, что госдеповцы падали в обморок при виде оружия, оставалось предположить ЦРУ. Конечно, мог обнаружиться и какой-нибудь иной игрок, например, военная разведка. В любом случае «спать с врагом» – не очень верное выражение, правильнее было бы сказать «спать с конкурентом». Или Карл пудрил мне мозги, что случалось не впервые. Или ошибался, что тоже было не в первый раз.
– Я сделала заказ на ранний ужин, – прервала мои мысли Сьюзан. – Здесь предполагается грандиозный новогодний стол. Потом пройдемся по Старому городу, посмотрим гулянья – танцы дракона, театр марионеток, – послушаем музыку и все такое. А затем сходим в собор на вечернюю службу.
Определенно из ЦРУ, подумал я. Кто еще с такой самонадеянностью станет планировать мой вечер?
– Ты меня слушаешь? – спросила Сьюзан.
– Знаешь, давай пораньше поужинаем и завалимся в номер...
– Пол, это Новый год.
– Новый год был месяц назад.
– Здесь сегодня канун Нового года.
– Я в это не верю. Пересекая демаркационную линию суточного времени, можно выиграть или потерять день, но никак не месяц.
– Думаю, нам стоит подняться в твой номер. Ты примешь душ – ты ведь явно этого не делал. Потом мы с удобствами ляжем к тебе в постель. А затем переоденемся к ужину.
Я не нашел никаких изъянов в ее программе и поэтому встал.
– Пошли. У меня в номере есть мини-бар. Вставай.
– Завелся?
– Да. Трогаемся.
Мы вышли в вестибюль, вызвали лифт, и я привел Сьюзан в свой номер.
– Очень мило, – заметила она. – А у меня малюсенькая комнатенка на первом этаже окнами на улицу. Номер сто шесть.
Сьюзан приблизилась к застекленной двери и вышла на лоджию. Я последовал за ней.
Берега реки Перфум, связывая Новый город со Старым, соединяли два моста. Рядом с тем, что был ближе к нам, сохранились развалины другого, видимо, разрушенного во время войны.
На другом берегу стоял обнесенный стенами город Хюэ, также известный как Цитадель – императорская столица. С высоты пятого этажа мы могли заглянуть за стены, и меня поразило, что в центральной части недоставало половины строений – вместо них зияли пустые пространства, и только фундаменты обозначали былое положение домов.
– Видишь те стены внутри городских стен? – спросила Сьюзан. – Это императорский чертог. А внутри есть еще стены – там Запретный Красный город. Туда допускались только сами императоры, их наложницы и евнухи.
– Значит, мне туда не войти. А ты можешь.
– Очень смешно! Большинство старинных зданий разрушено в шестьдесят восьмом году, – продолжала она урок.
– Я догадался. – Вот там внизу завтра в полдень или немного позже я должен встретиться со связным. Я очень надеялся, что это не женщина.
– Гид сообщил мне, – продолжала Сьюзан, – что американцы тридцать дней нещадно бомбили Хюэ и разрушили большинство старинных зданий.
У меня не было желания оправдывать огонь по площадям, но все-таки я заметил:
– Северяне взяли город неожиданно, в канун Тета, когда было объявлено перемирие. Потребовался месяц бомбежек, артобстрела и наземных операций, чтобы отбить его обратно. Такова война.
Сьюзан кивнула:
– Но все-таки какой позор!
– Коммунисты пришли со списком тех, кто подлежал ликвидации. И расстреляли три тысячи военных и гражданских. Про это тебе твой гид рассказал?
– Нет.
Я посмотрел на северо-запад.
– Вон там, у подножия холмов, как-то окопалась моя рота. Мы наблюдали, как разворачивалось сражение в Хюэ и Куангчи. А потом выдвинулись вперед, чтобы блокировать отступавшие части северян и не дать им просочиться в горы.
Сьюзан обвела взглядом пейзаж.
– Значит, ты был прямо здесь?
– Да.
– И бои шли в самом городе?
– Да. На этом берегу, где сейчас мы, занимали позиции морские пехотинцы и удерживали Новый город. А Куангчи примерно в шестидесяти километрах к северу по шоссе номер один.
– Тебе надо обязательно туда съездить.
– Думаю, что получится, раз уж сюда добрался.
– Если ты не против, я бы хотела поехать с тобой. Я кивнул.
Участок шоссе от Хюэ до Куангчи французские солдаты назвали Безрадостной улицей. Странное имя. Но мы тоже так его звали, хотя некоторые предпочитали другие имена – Дорога Засад или Выдолбанное шоссе № 1.
– А где долина Ашау? – спросила она.
Я показал на запад.
– Прямо за горами, в семидесяти километрах, рядом с лаосской границей. Изолированное место, со всех сторон склоны – скорее каньон, чем долина. И круглый год над ней нависают облака. Туда, наверное, непросто добраться.
– Я бы добралась.
Я посмотрел на нее и улыбнулся:
– Неужели ты была когда-то занудой?
– Занудой и неженкой. Закатывала истерику, если обслуживали недостаточно быстро.
Я бросил последний взгляд на Хюэ и вышел с лоджии.
Потом принял душ, мы занялись со Сьюзан любовью в удобной постели, и я уснул.
* * *
Встали мы в шесть, оделись и спустились в гостиничный ресторан, где был накрыт новогодний ужин-буфет.
Все места были заняты, нашелся только столик на двоих рядом с прибрежным садом. Где-то неподалеку, как говорила Сьюзан, был закопан ее пистолет.
Все гости были европейцы и американцы, и я заметил тех троих ребят, которых видел вчера. Они сидели за столиком с женщинами, и по жестам я понял, что эти дамы – не жены и не подружки. Мужики дурачились, а дамы то ли веселились вместе с ними, то ли притворялись.
Оркестр играл бодрые мелодии. В зале – море улыбок, блеск драгоценностей, суета официантов. В 68-м я не подозревал, что такое возможно.