Время обеда давно прошло, а коктейлей – не наступило. И в ресторане оставался всего один человек – не иначе официант, судя по тому, что он спал на стуле.
Мы со Сьюзан заняли столик у низкого парапета в крытой части ресторана, откуда открывался вид на север.
Я узнал это место: видел и с земли, и с воздуха. Видел на картах, и оно до сих пор стоит в моем мозгу.
– Река Куавьет, – сказал я Сьюзан. – Она здесь впадает в Южно-Китайское море. К востоку Контьен на реке Камло. А по ее течению находились вспомогательные базы, которые назывались Альфа – от первой до четвертой. – Я показал рукой. – Там, дальше, река Бенхай, которая протекает по самой середине старой ДМЗ по семнадцатой параллели, разделявшей Северный и Южный Вьетнам. Завтра я пойду по этому пути.
Сьюзан не ответила.
Мы созерцали все еще пустынный ландшафт, и с высоты гостиницы я видел красноречивые прудики – некоторые уходили вдаль прямой линией, и не оставалось сомнений, что они – результат бомбометаний.
– Как мрачно, – проговорила Сьюзан. – Не то что вокруг Сайгона и Нячанга.
У меня было то же ощущение, когда в январе 68-го я приехал сюда из Бонгсона. Нас перебросили в сезон дождей. Затем последовало наступление в праздничные дни Тета, Кесанг, Ашау. Дождь, туман, дымка, грязь, серое небо, вязкая земля и невероятно много трупов. Я подумал, что отцу было легче воевать в 44-м с немцами во Франции, хотя я ему этого так и не сказал.
– Твой отец воевал во Вторую мировую?
– Служил пехотинцем, как и я. Бреннеры гордятся тем, что в нашей семье не было ни одного офицера. Мы просто военное пушечное мясо из Южного Бостона. В Корее погиб мой дядя.
– А мой отец служил в Корее офицером медицинской службы эскадрильи. Я уже говорила, что вы бы друг другу понравились.
– Отцам не просто любить мужчин, которые спят с их дочерьми.
– Я ни с кем не спала. До сих пор девственница. Спроси у папы.
– Тогда учти разницу в возрасте.
– Пол, мне за тридцать, родители не стали бы возражать, даже если бы ты был ветераном Гражданской войны. Они в отчаянии. И я тоже, – добавила она, – иначе бы не прицепилась к тебе.
Официант проснулся, увидел нас и потрусил к нашему столику. Мы заказали два кофе.
– Каково сидеть на крыше ресторана и взирать на ДМЗ? – спросила Сьюзан.
– Не знаю... я в полном раздрае. Понимаю, что нахожусь здесь, но очень трудно представить, что это просто туристические развлечения. И все же я рад. Я против тривиализации войны. Но, видимо, это в порядке вещей. Положительная сторона: может быть, туристы чему-нибудь научатся, ветераны сумеют с чем-то примириться, а вьетнамцы заработать немного баксов, пока сюда приезжают американцы.
Сьюзан кивнула:
– Я рада, что приехала сюда.
Принесли кофе. Она закурила. Мы сидели и молча смотрели на бывшие поля сражений.
– Я бы предложил вот такой текст компании "ДМЗ-тур", – начал фантазировать я. – "Приятное утро на минных полях, где можно найти осколок снаряда, участие в соревновании по насыпанию песка в мешки, затем пикник на развалинах базы Контьен. Далее – осмотр безымянных могил вдоль шоссе номер один. День завершается на стадионе Донгха, где местная труппа представляет сцены капитуляции Кэмп-Кэролл. В путевку включена стоимость обеда во время пикника".
Сьюзан покосилась на меня и решила не отвечать.
Но за второй чашкой кофе, закурив третью сигарету, начала:
– Тебе и так нелегко дается возвращение в места, где ты воевал в юности. А тут еще тревоги по поводу поездки во внутренние районы, своего задания, давления из Вашингтона и постоянно маячащей тени полковника Манга...
– Не забудь еще и себя.
– Как раз собиралась упомянуть. И ко всему навязалась эта пронырливая стерва.
– Кто такая?
– Очень наглая, очень нахальная девка, которой вздумалось побегать за тобой...
– Соблазнить.
– Пусть так. А у тебя на уме миллион важных вещей, сердце осталось в Штатах, а душой ты теперь с погибшими.
Я промолчал.
– И все-таки, Пол, – продолжала она, – у нас получилось. Наши отношения.
Я кивнул.
– Но я думаю, может, мне не стоит ехать с тобой во внутренний район?
– Я тебя об этом не просил.
– Может быть, я буду тебе обузой, а не поддержкой?
– Я считаю, что ты должна ехать в Ханой, и мы с тобой встретимся там.
– Нет, я думаю, мне надо возвращаться в Сайгон.
Ее слова меня немного удивили, и я спросил:
– Почему?
– Мне кажется, тебе следует закончить здесь свою работу, ехать в Гонолулу, посмотреть, как все сложится... а потом позвонить мне.
– Из Гонолулу?
– Нет, Пол, из Виргинии.
– Хорошо. И что тогда?
– Тогда посмотрим, что мы оба будем чувствовать.
– Но разве для этого необходимо разъезжаться по разным полушариям?
– Ты что, совсем тупой? – нетерпеливо проговорила Сьюзан. – Я даю тебе свободу – выход.
– Выход? Где он? – переспросил я. – Я перепутал все двери.
– Идиот. Я стараюсь относиться сочувственно к твоей ситуации – бросаю мужчину, которого люблю...
– Ты его уже бросила – отправила факс.
Сьюзан встала.
– Пошли.
Я дал официанту несколько долларов, и мы спустились на лифте в вестибюль.
– Извини, – повернулся я к Сьюзан. – Сегодня был волнительный день. А я всегда шучу, когда волнуюсь. И когда чую опасность – старая солдатская привычка. Как мы говорили, не засирай мозги тем, что тебе дорого. Хин лой. Прости. – И дальше в том же духе.
Когда мы выходили на улицу, Сьюзан уже держала меня за руку и говорила, что все понимает, чего я не мог сказать о себе. Я сам умею намолоть чего угодно. Но ее жертвенное выступление было чистой воды чепухой. Я вижу выход, если он есть. Но в данном случае его не было. К счастью или к несчастью, нашу деловую поездку нам придется совершить вдвоем.
Мы въехали в городок под названием Разъезд Донгха, который больше напоминал стоянку грузовиков где-нибудь в Ныо-Джерси, чем место, где живут люди. В нем были железнодорожный вокзал, две заправки и несколько гостевых домиков.
На Т-образном перекрестке мы свернули на юг, и по другую сторону двухполосной дороги я заметил здание с вывеской "Туристическая контора Куангчи" и перед ней несколько автобусов.
– Ты здесь бывал? – спросила Сьюзан.
– Никогда. Но знаю, что здесь располагались тыловые базы пехоты и морпехов.