— Тогда надо позаботиться об алиби.
— Вот именно. Кстати, где вы были сегодня ночью?
— Ну, что же... Я был дома, в постели, когда позвонил дежурный сержант.
— Вы живете в расположении части, насколько мне известно.
— Вам правильно известно.
— Когда вы пришли в свою квартиру?
— Около полуночи. Я ужинал в городе, потом вернулся к себе на работу и задержался там.
— Ваша жена может это подтвердить?
— Нет... Она поехала навестить родителей в Огайо.
— Вот оно что...
— Отвяжитесь, Пол... Чего вы прицепились?
— Спокойно, спокойно, полковник.
— Думаете, это смешно? Ошибаетесь. Ничего смешного в шуточках об убийстве и подозреваемых нет.
Я видел, что Кент не на шутку рассердился.
— И без того будет достаточно грязных слухов, досужих сплетен, косых взглядов, подозрительности. Зачем подливать масла в огонь?
— Хорошо, приношу извинения, Билл. Я полагаю, что трое служащих военного правопорядка могут говорить друг с другом открыто. Все, что мы здесь обсуждаем, не выйдет за пределы строения номер три. Версии, нелепости, обиды — все это останется между нами. Идет?
Но Кента нелегко уломать.
— А где минувшей ночью были вы, мистер? — спросил он.
— До четырех тридцати был дома, у себя в трейлере. Около пяти часов прибыл на оружейный склад. Свидетелей нет.
— Похоже, — фыркнул Кент, видимо, довольный, что у меня нет алиби. — А вы, мисс? — обратился он к Синтии.
— Я пришла в гостиницу для приезжих офицеров около девятнадцати часов и до полуночи писала отчет об изнасиловании медсестры Нили. Потом легла спать, одна. Меня разбудил военный полицейский. Он постучал в дверь. Это было приблизительно в пять тридцать.
— Слабенькие у нас, друзья, алиби. Слабее редко встретишь. Но какие есть, такие есть. Суть дела в том, что наша база — как небольшой город. В круге родных, друзей и знакомых погибшей высшие чины. Вы, кажется, хотели привлечь к расследованию человека со стороны?
— Хотел, но не гоните, Пол.
— Зачем вы послали полицейского за мисс Санхилл?
— За тем же, зачем звонил вам. Преклоняюсь перед заезжими талантами.
Я подумал, что преклонение перед заезжими талантами означало: «Пусть те двое новеньких покопаются в дерьме, о котором здесь все всё знают».
— Как близко вы были знакомы с Энн Кемпбелл? — спросил я.
Кент помедлил, словно выбирая слова.
— Достаточно близко.
— Не могли бы поподробнее?
Выше меня по званию и сам полицейский, полковник был явно недоволен. Но именно потому, что сам был профессионалом, он знал, что от него требуется. С деланной улыбкой Кент спросил:
— Напомним друг другу наши права?
Я тоже улыбнулся. Неловкая процедура, что и говорить, но необходимая.
Он кашлянул и начал:
— Капитан Кемпбелл получила назначение в Форт-Хадли два года назад. Я уже был переведен сюда. Генерал и миссис Кемпбелл тоже были здесь. Кемпбеллы пригласили меня в числе нескольких офицеров к себе, чтобы познакомить со своей дочерью. По работе мы соприкасались не часто, но как психолог она изучала поведение преступников. Я тоже интересовался криминальной психологией. Общие интересы у представителя администрации и психолога — обычное дело.
— Так вы стали друзьями?
— Что-то вроде этого.
— Вместе ходили на ленч?
— Иногда.
— Обеды тоже были? Вместе выпивали?
— Не часто.
— Наедине?
— Один или два раза.
— Но вы, кажется, не знали, где она живет?
— Знал, что в городе, но сам у нее не был.
— А она у вас?
— Да, несколько раз была. На вечеринках.
— Ваша жена ей симпатизировала?
— Нет.
— Почему?
— Сообразите сами, Бреннер.
— Хорошо. Уже сообразил.
У Синтии, разумеется, хватило такта не участвовать в допросе высокопоставленного офицера, поэтому я обратился к ней:
— У вас есть вопросы к полковнику Кенту?
— Один-единственный, очевидный, — ответила она и пристально посмотрела на него.
— Нет, между нами не было интимных отношений. Я сразу бы сказал, если бы были.
— Будем надеяться, — буркнул я. — У нее был друг?
— Насколько мне известно — нет.
— А явные враги были?
Он подумал, прежде чем ответить.
— Некоторые дамы ее не любили. Думаю, видели в ней угрозу. И некоторые мужчины тоже не любили. Чувствовали что-то...
— Что пасуют перед ней?
— Да, вроде этого. Может быть, она была чересчур высокомерна с молодыми неженатыми офицерами, которые пытались ухлестывать за ней. Что касается настоящих врагов, я таких не знаю. — Кент поколебался, потом продолжал: — Если учесть, как она погибла, то я думаю, что убийство произошло на почве неутоленной страсти. Понимаете, существуют женщины, в отношении которых рождаются здоровые эротические или романтические фантазии, но Энн Кемпбелл была другая. Она вольно или невольно провоцировала в некоторых мужчинах желание совершить над ней насилие. И кто-то польстился на приманку. Утолив жажду, насильник понял, что попал в беду. Может быть, она стала поддразнивать его, я и это допускаю. Тому не хотелось всю оставшуюся жизнь провести в Левенуэрте, и он задушил ее. — Он посмотрел на нас. — Многие дают волю одноглазому разгоряченному зверю, и он тащит их прямиком в ад. В нашей работе много таких случаев. Да и в вашей тоже.
Еще как много, но сейчас меня больше интересовало то, что искал одноглазый зверь, и я спросил:
— Она назначала мужчинам свидания? Была активна в любовных делах?
— Как мне судить о ее любовных делах? Я знаю только одного неженатого офицера, с кем она иногда встречалась. Это лейтенант Элби, один из помощников генерала. О своей личной жизни она мне не рассказывала. И поведение ее у меня по роду службы интереса не вызывало. Другое дело, мы не знали, как она развлекается.
— И как же, по-вашему, она развлекалась?
— Будь я на ее месте, у меня было бы две жизни — служебная и внеслужебная, и чтобы они не соприкасались.
— Какие у Ярдли бумаги, касающиеся Энн Кемпбелл?
— М-м... Я думаю, он имеет в виду тот случай, когда в городе ее задержала полиция. Это произошло год назад, она еще и в штат не была введена. Ярдли позвонил мне, я приехал и забрал ее.