— И все-таки это было неуместное замечание. — Кент потер глаза. — Я просто... немного устал.
— Да, у вас напряженный день, — вставила Синтия. — Неприятная роль нести родителям новость о смерти их дочери.
— Да, малоприятная. Я позвонил, к телефону подошла миссис Кемпбелл, сказал, что заеду к ним домой... Она поняла: что-то стряслось. Приехал я с главным капелланом, майором Имзом, и врачом, капитаном Суиком. Кемпбеллы увидели нас... Сколько раз видел, как извещают о смерти, сам участвовал в этой скорбной процедуре... Если человек погиб в бою, находишь какие-то верные слова. Но вот убийство... что тут скажешь?
— Как они приняли известие? — спросила Синтия.
— Мужественно. Как и подобает солдату и его жене. Я пробыл там всего несколько минут, потом уехал, оставив с ними капеллана.
— Надеюсь, вы не вдавались в подробности? — сказал я.
— Нет. Только сказал, что Энн нашли на стрельбище мертвой и, очевидно, это убийство.
— А что сказал генерал?
— Сказал... «Погибла, выполняя свой долг». — Кент помолчал. — Наверное, в этих словах находишь утешение.
— Значит, вы не вдавались в детали... Не сказали о ее позе, о том, что, возможно, она была изнасилована?
— Нет. Он, правда, спросил, как она умерла. Я ответил, что, вероятно, ее задушили.
— И что он сказал?
— Ничего.
— Вы сообщили ему мое имя и дали номер телефона?
— Да, он спросил, подключились ли к расследованию люди из УРП. Я сказал, что воспользовался вашим здесь присутствием и присутствием мисс Санхилл и попросил вас заняться этим делом.
— Что он на это ответил?
— Генерал хочет, чтобы делом занялся майор Боуз, начальник здешнего отделения УРП.
— Что вы ему ответили?
— Я не стал обсуждать с ним эту тему. Он сам понимает, что назначение следователя не входит в его компетенцию.
— Как приняла известие о смерти дочери миссис Кемпбелл?
— Стойко, но по всему было видно, что вот-вот разрыдается. Сохранять невозмутимость в любых обстоятельствах — первое дело для генералов и их жен. Чувствуется старая школа.
— Хорошо, Билл. Бригада экспертов прибудет после заката и, вероятно, проработает всю ночь. Скажите своим людям, чтобы никого из посторонних не допускали.
— Сделаю... Хочу напомнить, Пол: генерал желает вас видеть у себя дома. И как можно скорее.
— Зачем?
— Вероятно, чтобы узнать обстоятельства смерти дочери и попросить ввести в курс дела майора Боуза.
— Отлично. Я это сделаю по телефону.
— Вот еще что. Звонили из Пентагона. Главный военный прокурор согласился с мнением вашего босса, что вы и мисс Санхилл никак не связаны с нашими людьми и способны лучше выполнить задание, чем здешнее отделение УРП. Это решение окончательное. Можете сообщить о нем генералу. Рекомендую сделать это немедленно.
— А я хочу немедленно поговорить с Чарлзом Муром.
— В порядке исключения, Пол, будьте хоть немного политичны.
Я вопросительно взглянул на Синтию. Она кивнула. Я пожал плечами:
— Ну что ж, тогда к генералу и миссис Кемпбелл.
Кент проводил нас до выхода.
— Знаете, — сказал он, — это ирония судьбы... У Энн было любимое выражение, как бы личный девиз... Она вычитана его у какого-то философа, кажется, Ницше... «То, что не убило нас, закаляет...» И вот она убита.
Мы ехали к генералу.
— Знаешь, я, кажется, представляю себе эту измученную, несчастную молодую женщину...
— Поправь зеркало заднего вида.
— Не надо, Пол.
— Прости.
Я, наверное, задремал, потому что почувствовал, как Синтия толкнула меня в бок.
— Ты слышат, что я сказала?
— Да. Ты сказала «не надо».
— Нет, я сказала, что Кент что-то скрывает.
Я выпрямился и зевнул.
— Да, есть такое впечатление... Не могли бы мы где-нибудь остановиться и выпить по чашке кофе?
— Не могли бы. Лучше скажи, ты действительно подозреваешь Кента?
— Как тебе сказать... Подозревать многих можно, теоретически. Мне, например, не нравится одно обстоятельство: у него жена уехала, и некому подтвердить его алиби. Большинство женатых мужчин утром дома, в постели с женами. А когда жена в отъезде и такое происшествие, невольно задумываешься: дикое совпадение или что-нибудь другое?
— Как тебе Ярдли?
— Не так глуп, как кажется.
— Совсем не глуп. Мне приходилось работать с ним год назад, когда я вернулась из Европы. Один солдат изнасиловал мидлендскую девушку, и я имела удовольствие познакомиться с шефом Ярдли.
— Дело знает?
— Еще как! Помню, он говорил: военные прибывают и убывают, а он тридцать годков за порядком наблюдает, его тут знает каждая собака. Вдобавок умеет быть обаятельным, когда нужно, и хитрющий как змей.
— И вдобавок оставляет пальчики — там, где они уже могли быть.
— Кент тоже оставляет. И мы с тобой.
— Верно. Но мне точно известно, что я не убивал. А ты?
— Я спала, — спокойно сказала Синтия.
— Одна? Это плохо. Пригласила бы меня к себе. У нас у обоих было бы алиби.
— Уж лучше быть подозреваемой.
Дорога была длинная, прямая и узкая, как глубокий черный рубец на теле высоченных сосен. От раскаленного асфальта волнами поднимался горячий воздух.
— В Айове так же жарко?
— Да, только воздух суше.
— Никогда не думаешь вернуться туда?
— Иногда думаю. А ты?
— Я частенько бываю в родных местах. Но от моего южного Бостона мало что осталось. Город изменился.
— Айова все та же, зато я изменилась.
— Ты еще молоденькая. Запросто можешь уволиться и начать карьеру на гражданке.
— Я люблю свою работу.
— Такую же работу можно и в Айове найти. Запишись в полицию округа. Возьмут, с твоим-то опытом.
— Последнего уголовника в округе нашли умершим от скуки десять лет назад. В полиции десять дюжих мужиков. Заставили бы меня варить кофе и трахаться с ними.
— Ну что ж, кофе, по крайней мере у тебя получается отличный.
— Пошел ты знаешь куда...
Получил, Бреннер? Так тебе и надо.