— Очень уж увлекательная работа.
— Может быть, вам стоит поговорить с мисс Санхилл?
— Уже поговорила. Вчера. Она сказала, что скучать не придется. Много ездишь, встречаешься с разными интересными людьми...
— И сажаешь их за решетку...
— И еще сказала, что вы познакомились в Брюсселе. Как романтично!
Я промолчал.
— Мисс Санхилл поделилась, что получила назначение в Панаму на постоянную работу.
— Свеженького кофейку не принесете?
— Обязательно, сэр.
— Тогда все.
Бейкер ушла.
В Панаму...
В шестнадцать сорок пять позвонил полковник Фаулер. Я сказал Синтии, чтобы она подошла к параллельному телефону.
— Можете встретиться с моей женой в семнадцать тридцать у нас дома, с миссис Кемпбелл в восемнадцать ноль-ноль в доме Бомонов. Генерал готов принять вас в восемнадцать тридцать у себя в штабе.
— Напряженное расписание, — заметил я.
— Составлено так, чтобы сделать разговоры покороче.
— Я об этом и говорю.
— У всех трех лиц, с которыми вы желаете побеседовать, мало времени, мистер Бреннер.
— У меня тоже. Но, так или иначе, благодарю вас.
— Мистер Бреннер, вам не приходило в голову, что вы расстраиваете людей?
— Приходило.
— Похороны, как я уже говорил, завтра утром. Полагаю, что вам надо ввести в курс дела сотрудников ФБР. Затем можете присутствовать на траурной церемонии, если пожелаете, после чего вам следует уехать. Расследование будет закончено без вас, и убийца рано или поздно предстанет перед судом. Незачем устраивать состязание на скорость.
— Оно и не было состязанием на скорость, пока не вмешались болваны из Вашингтона.
— Мистер Бреннер, вы с самого начала предпочли действовать нахрапом, как Грант под Ричмондом, не сообразуясь ни с протоколом, ни с чувствами людей.
— Потому Грант и взял Ричмонд, что ни с чем не сообразовывался.
— Потому Гранта и не любят на Юге.
— Полковник, я с самого начала знал, что меня отстранят от дела, и меня, и вообще УРП. Со стороны Пентагона и Белого дома это политически верная акция, и да благословит Бог общественный контроль над военными. Но у меня еще осталось около двадцати часов, и я использую их по-своему.
— Как вам угодно.
— Я завершу расследование, причем таким образом, что армия избежит позора. В этом смысле не доверяйте ФБР и Главной военной прокуратуре.
— Воздержусь от комментариев.
— И правильно сделаете.
— Позвольте о другом, мистер Бреннер. Ваша просьба наложить арест на содержимое кабинета полковника Мура пошла наверх, в Пентагон, и была отклонена по соображениям национальной безопасности.
Лучшего соображения не придумаешь. Только странно, что в Вашингтоне хотят, чтобы я арестовал Мура, и в то же время не дают разрешения изучить его бумаги.
— Так всегда бывает, когда посылаешь запрос. Должны знать.
— Еще бы не знать! Больше я по официальным каналам не действую.
— Но в Пентагоне сказали, что, если вы произведете арест полковника Мура, они немедленно пришлют человека с соответствующими полномочиями, и тот поможет вам выборочно просмотреть бумаги. Но учтите, это не поездка на рыбалку. Вы должны знать, что ищете.
— Ясное дело. Мы это уже проходили. Если бы я знал, что ищу, то, вероятно, оно бы мне не понадобилось.
— Я сделал все, что мог. К какой степени секретности у вас допуск?
— Это секрет.
— Хорошо, я так и передам наверх. Тем временем Учебный центр посылает людей на Джордан-Филдз забрать все, что вы самовольно вывезли из кабинета капитана Кемпбелл. Ни против вас, ни против полковника Кента официальное обвинение не выдвигается. Но письма с рекомендацией вынести вам выговор уже в ваших личных делах... Надо подчиняться правилам, как мы все.
— Я подчиняюсь, когда знаю правила... правила игры.
— Вы не имели права изымать секретные материалы без разрешения.
— Кто-то катит на меня бочку, полковник.
— Не просто катит бочку — вас хотят утопить. Почему?
— Понятия не имею.
— Вы обращались с запросом в Уэст-Пойнт относительно капитана Кемпбелл?
— Обращался. Разве в запросе неуместные вопросы?
— По всей вероятности.
Я глянул на Синтию.
— Вы не могли бы поподробнее, полковник?
— Мне ничего неизвестно, кроме того, что они интересуются, зачем вы спрашиваете.
— Кто это «они»?
— Не знаю. Но вы, видимо, задели чувствительные струны, мистер Бреннер.
— Похоже, вы пытаетесь помочь мне, полковник.
— Если вдуматься, вы и мисс Санхилл — лучшие кандидатуры для такого дела, но вы не сумеете завершить его в отведенный срок, поэтому остерегайтесь. Рекомендую залечь на дно.
— Мы с мисс Санхилл не преступники, а следователи.
— Выговор — это предупредительный выстрел. Второй нацелен в сердце.
— Все верно, только второй выстрел сделаю я.
— Вы просто сумасшедший. Нам бы побольше таких... Надеюсь, ваша напарница сознает, в какую историю влипает?
— Боюсь, я сам этого не сознаю.
— Я тоже, однако, все пошло с вашего запроса в Уэст-Пойнт. Желаю здравствовать.
В трубке послышались короткие гудки.
— Ну и ну... — протянул я, глядя на Синтию.
— Значит, мы правильно сделали, что обратились в Уэст-Пойнт.
Я позвонил в Джордан-Фиддз и попросил к телефону Грейс Диксон.
— Грейс, я только что узнал, что к вам едут люди из Учебного центра забрать вещи капитана Кемпбелл. В том числе, разумеется, и компьютер.
— Знаю, они уже здесь.
— Проклятие!
— Не волнуйтесь. После разговора с вами я все скопировала на дискету... Вот они как раз уносят компьютер... Но до интересующих нас файлов им не добраться — паролей-то они не знают.
— Молодец, Грейс. Назовите мне пароли.
— Их три. Один — для личных писем, другой — для списка имен, телефонов и адресов любовников, третий — для дневника. Пароль для писем называется «Злые заметки», для списка имен — «Папины дружки», для дневника — «Троянский конь».
— Отлично... Берегите эту дискету как зеницу ока.