К моему удивлению, Тед рассмеялся, а следующая его фраза удивила меня еще больше:
— Можешь не верить, но ты мне нравишься.
— Ты мне тоже, Тед. Мне только не нравится, когда ты что-то скрываешь.
Кейт поддержала меня.
— Тед, если ты знал, что происходит, то почему ничего не сказал? Ведь погибли люди.
Тед опустил бинокль и посмотрел на Кейт.
— Ладно, слушайте. Есть человек по имени Борис, бывший агент КГБ, работающий на ливийскую разведку. К счастью, он очень любит деньги, поэтому работает еще и на нас. — Задумавшись на секунду, он продолжил: — На самом деле он любит нас, а не ливийцев. Несколько лет назад Борис связался с нами и рассказал про молодого человека по имени Асад Халил, у которого семья погибла во время авианалета…
— Ничего себе, — на сдержался я. — Ты знал про Халила несколько лет назад?
— Да. Мы внимательно следили за его деятельностью. Было совершенно очевидно, что Халил — исключительный материал: храбрый, умный, решительный, у него веские мотивы… О его мотивах вы, разумеется, знаете.
Мы с Кейт молчали.
— Продолжать? — спросил Тед. — Может, вы не хотите все это слышать?
— Хотим, — заверил я Теда. — А что ты потребуешь в обмен?
— Ничего. Мне будет достаточно вашего слова, что вы об этом никому не расскажете.
— Продолжай.
— Ладно. Если Асада Халила схватят, то он попадет в руки ФБР. А мы этого не хотим. Он нам самим нужен. И мне требуется ваша помощь, вплоть до потери памяти в ходе официального следствия, чтобы Халил попал к нам.
— Послушай, Тед, возможно, тебя это и удивит, но мое влияние на ФБР и правительство несколько ограничено.
— Мои слова, Джон, тоже тебя удивят. ФБР и правительство слишком уж соблюдают законы. Ты помнишь дело о взрыве в Торговом центре? Преступников судили за убийство, организацию заговора и незаконное ношение оружия. Не за терроризм. В Америке нет закона против терроризма. И в любом судебном заседании правительству требуются заслуживающие доверия свидетели.
— Тед, у правительства имеются десятки свидетелей против Асада Халила и тонна улик.
— Верно. Но я думаю, что мы сможем заключить сделку в интересах национальной безопасности. То есть вернем Халила в Ливию в обмен на дипломатические уступки. И мне очень не хотелось бы, чтобы ты со своими высокими моральными принципами вмешивался в это дело.
— Тед, мои моральные принципы ниже табуретки, — заверил я Теда. — Но Асад Халил убил множество ни в чем не повинных людей.
— Ну и что? Что нам с ним сделать за это? Отправить до конца жизни в тюрьму? Разве мы этим поможем погибшим? Не лучше ли будет использовать Халила для чего-то гораздо более важного? Чего-то такого, что сможет по-настоящему ослабить международный терроризм?
Я понял, куда он клонит, но меня это не устраивало. Однако Теду хотелось убедить меня и Кейт, и он спросил:
— Знаете, почему мы хотим освободить Асада Халила и вернуть в Ливию?
Я поскреб пальцами подбородок.
— Дай подумать… для того, чтобы он отомстил Муамару Каддафи, ведь тот трахал его мать и убил отца.
— Совершенно верно. Разве это не превосходный план?
— Эй, я простой коп, поэтому, возможно, чего-то недопонимаю. Чтобы обработать и завербовать Халила, нужно, чтобы он некоторое время посидел у вас.
— Правильно. Борис сообщил нам, каким образом Халил будет уходить из страны, и мы наверняка сможем его схватить. Я не имею в виду ЦРУ… у нас нет такого права. Однако ФБР или местная полиция, действуя по подсказке ЦРУ, его арестует. Затем на сцену выйдем мы и заключим сделку.
Кейт уставилась на Теда. По выражению ее лица я догадался, что она хочет сказать, и не ошибся.
— Тед, ты рехнулся? Совсем съехала твоя чертова крыша? Этот гад убил более трехсот человек. А если ты его отпустишь, он убьет еще больше, и совсем не обязательно тех, кого тебе хочется. Этот человек очень опасен. Он настоящий дьявол. Как ты можешь даже думать о том, чтобы освободить его? Я просто не верю своим ушам.
Долгое время Тед молчал — наверное, боролся в душе с принципами морали. Я не сомневался, что агент ЦРУ все же победит моральные принципы. Наконец Тед заговорил:
— Поверьте, я ничего не знал про рейс сто семьдесят пять. Борис либо сам не знал об этой операции, либо не сумел сообщить нам.
— Уволь Бориса, — предложил я.
— На самом деле он, наверное, уже мертв. Мы готовили ему побег из Ливии, но что-то пошло не так.
— Да, Тед, я бы ни за что не доверил тебе уложить мой парашют, — сказал я.
Тед проигнорировал мое замечание и снова поднес к глазам бинокль.
— Надеюсь, они не убьют его. Я имею в виду Халила. Если он сумеет выбраться из этого района, то отправится в условленное место, где, как он надеется, его встретят соотечественники и помогут покинуть страну. Однако этого не случится.
Я не надеялся получить ответ, но все же спросил:
— И где это условленное место?
— Не знаю. Информация по этому делу строго дозирована.
— Но если ты не охотишься на Халила, то для чего тебе винтовка с оптическим прицелом?
Тед опустил бинокль.
— Никогда не знаешь, что и когда тебе может понадобиться. У вас есть бронежилеты?
Вполне нормальный вопрос, заданный коллегой, но в данный момент мне не понравился и сам вопрос, и то, что он исходил от Теда.
Я не ответил, промолчала и Кейт. Я не думал, что старина Тед попытается убить нас, но сейчас он явно находился в состоянии стресса, хотя и не показывал этого. Если вспомнить, что задумала его контора, то становилось ясно, что очень многое может решиться в течение нескольких следующих часов. Это был необычайно рискованный, долгосрочный план по устранению Каддафи. Чудный планчик, в котором не просматривалась бы рука ЦРУ. И план этот начал осуществляться за несколько часов до посадки рейса «Транс-континенталь». Все бы хорошо, но задуманное ЦРУ противоречило законам США, поэтому старина Тед и нервничал. А если еще и мы с Кейт добавим ему проблем, не воспользуется ли он своей винтовкой, чтобы избавиться от нас? Никогда не знаешь, как может поступить вооруженный человек в состоянии стресса, особенно если считает, что его дело важнее твоей жизни.
Небо чуть просветлело, однако туман продолжал висеть над землей. Гуманно, поскольку туман затруднял стрельбу из винтовки с оптическим прицелом.
— Кстати, как там Франкфурт и Париж? — поинтересовался я у Теда.
— Отлично. У меня там были кое-какие дела. Между прочим, если бы ты полетел во Франкфурт, как тебе приказывали, то не попал бы в нынешнюю сложную ситуацию.
Я не совсем понимал, в какой именно ситуации я сейчас нахожусь. Однако мне показалось, что в словах Теда прозвучало нечто вроде угрозы. Честно говоря, мне не хотелось говорить на тему, которая была мне неприятна, тем не менее, я был вынужден спросить: