– А мы пришли, – улыбнулся Гольдштейн, остановившись у пятой от алтаря скамьи. – Познакомьтесь, моя жена Роберта. Дорогая, это семья Бенджамин. Пенина, Ари, Дов. Они прилетели из Хайфы.
Роберта Гольдштейн была смуглая, ухоженная, дорого одетая и еще дороже окрашенная платиновая блондинка. Бытие определяет масть, подумала Пенина.
Миссис Гольдштейн перевела взгляд на мальчиков, и ее карие глаза засветились нежностью.
– Шаббат шалом, – произнесла она, просияв улыбкой любящей бабушки. Затем протянула руку Пенине. – У вас в Коста-Луне родня?
– Я уже спрашивал, – вмешался Гольдштейн и быстро просветил жену.
– Значит, вы приехали втроем? – полувопросительно молвила Роберта, в надежде выяснить, есть ли у детей отец.
– Мой муж, упокой Господь его душу, погиб четыре года назад. От рук террориста-камикадзе.
– Примите наши соболезнования, – опечалился Гольдштейн. – Теперь понятно, почему мальчикам всюду мерещатся террористы… Но ты не волнуйся, Ари. Мы в Америке, не в Земле обетованной. Конечно, у нас есть и охрана, и металлоискатели. Но кому мы нужны? Кому нужна наша маленькая синагога? Здесь можно расслабиться.
– Вы останетесь на киддуш [23] или прямо отсюда поедете в «Фэмилиленд»? – поинтересовалась Роберта.
– Сегодня суббота. Разумеется, в святой день ни о каких развлечениях не может быть и речи, – ответила Пенина, выразительно глядя на сыновей.
Дов закатил глаза – не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы новые знакомые поняли: его мнение при голосовании не учитывалось.
– Приятно слышать, – произнес Гольдштейн. – По субботам в синагогу мало кто приходит. С утра все уже рвутся на аттракционы, как будто завтра конец света. Здесь не так весело, как в «Фэмилиленде», да, ребята? – обратился он к мальчикам. – Зато и очередей нет.
Дов неопределенно пожал плечами. Ари улыбнулся.
– А еще вы ближе к Богу, – добавил Гольдштейн.
– Ну, не знаю, – возразил Ари. – Вот вчера мы были в гостях у Кошек на Орбите, так я молился намного усерднее, чем обычно в синагоге.
Взрослые, все трое, рассмеялись.
– Пенина, сколько вы пробудете в Коста-Луне? – спросила Роберта.
– Завтра мы снова идем в парк, а в понедельник улетаем домой. Полетим через Нью-Йорк – там живут мои свекор и свекровь.
– Значит, сегодня вы сможете прийти к нам на обед, – продолжала Роберта.
– Нет-нет, спасибо, мы пообедаем в отеле.
– И вы таки променяете брискет [24] и кашу варнишкес [25] в исполнении моей жены на ресторанную еду? Не верю!
– Не хотим вас стеснять…
– Какое там стеснять! Роберта готовит на двадцать человек, а нас всего семеро. Придет наша дочь Стэйси с мужем и двумя сыновьями. У ваших мальчиков будет компания, да еще игрушки и видеоигры.
– И Алекс придет, – сказала Роберта. – Алекс – это наш старшенький. Он успешный аудитор, а красавец какой! Разведен, детей нет, – добавила она, выдержав паузу.
– Роберта, таки у нас намечается обед, а не смотрины. Ты спугнешь миссис Бенджамин. – Гольдштейн охладил пыл супруги. – Мы вас очень просим, Пенина, – продолжал он с улыбкой. – Вы не представляете, какая для нас радость угостить семью из Святой земли.
Мать и сыновья обменялись многозначительными взглядами.
– Большое спасибо. Мы принимаем ваше приглашение.
– Значит, решено, – просиял Гольдштейн.
В эту минуту вошли раввин и кантор.
Пенина огляделась. Ее преследовало ощущение, что несколько человек из сотни, а то и более прихожан не спускают с нее глаз. Впрочем, любая красивая женщина привыкает к повышенному вниманию. Вдобавок она здесь впервые – неудивительно, что народ интересуется. С другой стороны, Ари прав: как это можно в наше время и без охраны? Ведь любой сумасшедший запросто войдет и всех перестреляет…
– Шаббат шалом, – произнес раввин, и Пенина отбросила мрачные мысли.
Если исходить из статистических данных, суббота 23 апреля для полиции Лос-Анджелеса ничем не отличалась от остальных дней в году. Первый удар ножом случился в двенадцать часов восемь минут дня, в баре на Сто тридцать седьмой улице в Комптоне. Первый выстрел раздался двенадцатью минутами позже и двенадцатью милями западнее, на Адмиралти-уэй в Марина-Дель-Рей, куда более фешенебельном районе, чем Сто тридцать седьмая. Оба раненых выжили.
Первая смерть имела место в три пятнадцать дня. Классический рецепт катастрофы. Возьмите двух байкеров и одну подружку байкера, добавьте наркотиков и алкоголя по вкусу, доведите до кипения, подружку приправляйте из «калаша», пока не умрет. Рассчитано на двенадцать порций.
В течение дня угонялись автомобили, взламывались дома, сбывались наркотики. Однако как ни старался преступный мир отвлечь полицию Лос-Анджелеса, мэра и губернатора от дела «Ламаар энтерпрайзис», это ему не удалось. Терри обрисовал ситуацию с присущим ему красноречием:
– Нашу работу все калифорнийские шишки отслеживают.
– Это кто же говорит? Не Терри ли Биггз, который не далее как пару недель назад сокрушался по поводу отсутствия настоящего громкого дела?
– Вот именно – громкого. А у нас тут все шито-крыто, – возразил Терри. – Поманили конфеткой и тут же обломали.
Мюллер по моей просьбе проверил прошлое Айка Роуза. Уже через час досье было готово.
– Роуз закончил Северо-западный университет, продюсировал комедии на Эн-би-си, снял несколько блокбастеров в «Юниверсал», затем был избран главным управляющим «Ламаар энтерпрайзис». Как у большинства директоров студий, у него полно завистников и врагов. Например, в разное время Роуз уволил с полдюжины шок-джоков; [26] имели место и всякие мелкие конфликты. Хотя ничего, что могло бы тянуть на мотив двойного убийства, не обнаружилось.
– А как у Роуза с личной жизнью? – Терри смотрел в корень.
– Как у всякого влиятельного голливудского управляющего, у Роуза нет недостатка в шикарных женщинах. Точнее, не было. В свое время он трахал все, что шевелится, но десять лет назад женился и с тех пор верен своей жене Кэролин. Ни разу не давал повода для слухов, тем более для скандала. Контракт с «Ламаар» продлится еще три года. Роузу светит около двух лимонов, если он будет продолжать вести дела в том же духе. А что, вы и Роуза подозреваете?