Сделав секундную паузу, чтобы перевести дух, я продолжила:
– Каким-то образом Варламов выяснил, где воспитывалась девочка, и приехал к Лидии Максимовне под видом репортера. Заведующая детдомом в разговоре со мной поняла, что у меня проблема с поясницей, и упомянула симпатичного корреспондента журнала «Здоровье детей», который писал статью о том, как живется в интернатах деткам с физическими недостатками, например, с гетерохромией. Лидии Максимовне парень понравился. У нее в тот день разыгрался радикулит, очень болела спина. В процессе беседы она пару раз поморщилась, а журналист неожиданно предложил: «У меня медицинское образование, я могу вам помочь. Встаньте на секунду и поднимите руки». Директриса подчинилась, молодой человек сильно ударил ее между лопаток и – о чудо! – все болезненные ощущения исчезли. Но мне тогда не пришло в голову, что детдом навестил Варламов. Костоправов много, большинство из них применяют метод удара. Лидия Максимовна была благодарна своему целителю, поэтому ответила на все его вопросы, упомянула, что в интернате жили Светлана Крюкова, Нелли Щапова и Вероника Борисова. Девочки дружили и особенно не переживали из-за своей разноглазости, то есть из-за разного цвета радужки. Естественно, никаких адресов и контактов, несмотря на симпатию к репортеру, она ему не дала. Но имена-то с фамилиями назвала! Крюкова и Щапова никогда не скрывались, найти их в социальных сетях массажисту не составило труда…
– Стоп! – скомандовал Олег. – А откуда Иосиф узнал про гетерохромию?
– У Вероники она просто бросалась в глаза, простите за глупый каламбур, – ответила я. – Врач Евгения Львовна не могла не заметить столь яркое проявление дефекта.
Пиратино поднял руку.
– По-твоему, Варламов разыскал Светлану и Нелли и убил их, потому что не мог найти Веронику?
– Или он хотел узнать у них адрес Борисовой, – предположила я. – Только женщины его не знали. Иосиф разозлился и удавил обеих, положив им в сумочки открытки с текстом «Remember. 15 декабря. Десять утра».
Олег начал постукивать карандашом по столу.
– Думаю, Варламова прямо сейчас надо вызвать к нам для разговора. Подчеркиваю – для вежливой беседы. Улик у нас нет, одни домыслы Вилки и Антонины. Валера, объясни Иосифу Петровичу, что в связи с расследованием убийства Веры Филипповой мы опрашиваем всех, кого она знала. Он – один из толпы.
– Понял, не дурак, – сказал Пиратино, покидая кабинет.
– Возникает много вопросов, – обратился ко мне Олег. – Как выглядит Иосиф Петрович?
– Открытое простое русское лицо, обаятельная улыбка, ничего запоминающегося, – перечислила я.
– Усы, борода, волосы до плеч? – не утихал Куприн.
– Гладко выбрит, – отрезала я, – прилично одет.
– А почему тебе тогда почудился оборотень? – выпалил Олег.
Я растерялась.
– Не знаю. Честное слово, я видела человековолка. Он скалил зубы, и с них капала кровь.
– Не очень вяжется с твоей характеристикой внешности Варламова! – хмыкнул Куприн.
– Ты же сам говорил, что на преступнике, по-видимому, была маска, – напомнила Тонечка.
Олег посмотрел на меня.
– Согласна?
Я замялась.
– Может быть. Все-таки я находилась на приличном расстоянии от него. Но вспомните, сама Филиппова видела за стеклом медведя, его морда была совсем близко. Она бы сообразила, что перед ней ряженый, однако уверяла, будто это был настоящий косолапый. Бедная Вера! Когда-то в детстве ей никто не поверил. Девочка твердила: «Братик уже лежал под водой, когда я вошла в ванную», – однако ее сочли вруньей. Спустя много лет история повторилась. Филиппова, напуганная тем, что кто-то тайком шарит в ее коттедже, позвонила Пиратино, а тот решил, что бывшая любовница хочет возобновить отношения, и отказался ей помочь. Так же отреагировала и Люся Коткина – просто посмеялась над рассказом о медведе.
Я на секунду осеклась.
– Тонечка, ты нашла Гуляевых, соседей Веры? Филиппова утверждала, что у них в доме вспыхнул свет, когда зверь бежал мимо.
Подруга положила ногу на ногу.
– Да, нашла. Они оказались любезными, вежливо поговорили со мной по телефону. Шатуна никто из них не видел. Гуляевы легли спать в девять вечера, их разбудил лай собаки. А утром, когда они начали грузить в машину сделанные на зиму консервы, обнаружилось, что разбито несколько банок, в которых было желе из калины. Ночью банки стояли во дворе, их заранее достали из погреба.
– Значит, топтыгин в действительности был, – обрадовалась я. – Зверь умчался прочь, пес его учуял, поднял шум, а медведь разбил…
– Или набезобразничала бродячая кошка, которую привлекли выставленные припасы, – засмеялся Олег. – Нет, история с медведем странная.
– Ой, у Варламова живет дрессированный хищник! – воскликнула я. – Он его с собой привозил!
Куприн постучал указательным пальцем по лбу.
– Алле, гараж… Не неси чушь! Зачем ему медведь?
– Не знаю. Но надо проверить, – уперлась я.
– А слово «remember»? – сменил тему Олег. – Сомневаюсь, что массажист владеет английским. У него всего восемь классов школы, ты сама говорила, что парню иностранная мова не давалась. А потом он поступил в медучилище, там упор делался на медицину.
Я не успела найти достойный ответ.
– Варламов ждет в бюро пропусков, – сообщил Валерий, входя в кабинет. – Где его посадить? В первой допросной?
– У парня вертолет на реактивной тяге? – изумился Олег. – В городе пробки.
– Просто повезло, – пояснил Пиратино. – Он, когда я позвонил, находился в соседнем с нашим офисом доме. Там магазин «Все для массажа», говорит, приехал за раскладным столом, его старый сломался.
– Может, и не соврал, – протянула я, вспомнив, как мы с Люсей испугались, увидев в ВИП-переговорной Варламова. – Он об этом упоминал.
– Если человек подозревает всех во лжи, он параноик, – поддел меня Олег.
– Или профессиональный следователь, – отправила я мяч обратно. – Ты же любишь повторять: «Все люди врут».
Олег встал.
– Мы с Валерой поговорим с Иосифом, а вы с Тоней сядете у монитора. Все увидите и услышите. О’кей? Понимаете же, что ваше присутствие в допросной будет по меньшей мере неуместным? И я сам с ним справлюсь.
Мы с Тонечкой одновременно кивнули, спорить не хотелось. Спросите почему?
Куприн ужасный зануда, а еще у него комплекс сверхполноценности, он считает себя самым умным, самым образованным, лучшим поваром, водителем, мастером на все руки. По каждому поводу у Олега имеется собственное мнение, и он отчаянный спорщик. Когда мы жили вместе, Куприн был готов использовать любой, даже незначительный повод, чтобы подчеркнуть: он прав, а я опять сказала чушь. Ну, например, едем мы в магазин, я смотрю на часы и говорю: