– За что именно?
– Да за все! Как у Лизоньки: экономка, компаньонка – что надо, то и делаете.
– И все за пятьдесят тысяч? – Трошкина возмутилась так, словно и впрямь рассматривала предложение о работе.
– Да ей Ладюся больше даст, – ввернула я из пролетарской солидарности.
Мимими оттопырила губу, уронив ее к щитовидке:
– Вы что, пойдете к этой пучеглазке? Она же форменная идиотка, вы сбежите через неделю!
Алка хихикнула.
– Верочка рада вашему предложению, Мимими, – объяснила я. – Она его обдумает и позвонит вам на неделе, хорошо?
– Прекрасно! – легко отмахнулась блондинка и виртуозно крутанула бедрами, ввинчиваясь в толпу.
– Это все? Мы уходим? – обнадежилась Трошкина.
Я повернулась и устремилась к выходу.
Оказавшись на улице, где было упоительно прохладно и тихо, жаждущая признания актриса Алла Трошкина спросила:
– Ну, ты довольна? Я хорошо играла?
– Сам Станиславский был бы в диком восторге, – заверила ее я.
– Только мы мало что узнали, да? – продолжала тревожиться Алка.
– Мы узнали главное: у Лизоньки была экономка и компаньонка, она же правая рука, третий глаз и дополнительная память. Судя по определению, эта Верочка лучше самой Лизоньки знала, что в доме происходит и где что лежит. Смекаешь, к чему я?
– К тому, что она знала про дневник хозяйки, – кивнула Трошкина. – Из чего следует, что именно Лизонькина Верочка могла быть Зяминой шантажисткой. Жаль, что нам ничего не известно о внешности этой Верочки. Не рыжая ли она?
– Я же не могла расспрашивать Мимими о наружности Верочки, когда предполагаемая Верочка стояла рядом со мной, – напомнила я.
– И то верно. О, такси!
Алка замахала лапками, тормозя авто. Мы погрузились в него и поехали домой, но на полпути Трошкина внесла в простой маршрут коррективы, попросив водителя объехать вокруг торгового центра «Магеллан».
– Зачем этот круг почета? – спросила я.
– Сейчас объясню.
Алка опустила стекло и высунулась за борт, напряженно вглядываясь в ночной пейзаж. Не зная, борется ли она с подступающей тошнотой или любуется окресностями, я терпеливо ждала.
– Вот она! – вскрикнула Трошкина, подскочив на сиденье так, что мне пришлось придержать ее за юбку, чтобы не остаться единственной пассажиркой такси. – Ты видишь? Она стоит все там же!
– Кто? – я тоже сунулась к окошку.
– Что! Зямина машина! Она так и осталась на стоянке торгового центра!
Подружка втянула голову в салон и закрыла лицо руками:
– О боже, боже… С Зямой точно что-то случилось!
Она слезливо похрюкала в ладошки, а потом внезапно подняла голову, порывисто схватила меня за руки и потребовала:
– Все, хватит самодеятельности! Давай вызывать кавалерию!
– А чего ее вызывать, – пробурчала я, чувствуя себя виноватой. – Кулебякин сам полдня названивает, жаждет встречи.
– Едем к Кулебякину! – постановила Трошкина.
– То есть по прежнему адресу, – уточнила я для водителя.
Денис был дома и ждал нас. Во всяком случае, при нашем появлении он произнес:
– Ну, наконец-то! – и выразительно посмотрел на часы. – Где пропадали, девочки?
Я не стала снова врать, будто мы ездили на дачу, сказала честно, прямо и не без вызова:
– Девочки были в ночном клубе, и что? Еще совсем не поздно.
Но Трошкина испортила мне все торжество феминизма, пораженчески добавив:
– Будет поздно, если ты нам не поможешь, Денечка! Вся надежда только на тебя.
– Опять?!
Кулебякин посмотрел на меня с укором.
– Ты бы радовался, майор! – буркнула я и, обойдя Дениса, устремилась к дивану в гостиной. – Тебе то и дело предоставляется счастливая возможность выступить в выигрышной роли рыцаря на белом коне! Спасти прекрасную деву, победить злых разбойников, убить дракона и все такое.
– Не обижайся на Инку, Денечка, – заюлила Алка. – Она тревожится за Зяму. На самом деле мы очень ценим твою квалифицированную помощь, и прямо сейчас нам без нее опять не обойтись.
– И кто у нас на этот раз дракон и разбойники? – спросил сэр рыцарь Кулебякин, подтаскивая к дивану стул, чтобы с грозным видом усесться напротив меня.
– Заметь, Денечка не спрашивает, кто у нас прекрасная дева, – в утешение мне подсказала дипломатичная Трошкина.
– Насчет дракона я просто так сболтнула, к слову, а по поводу разбойников есть одна версия, но очень сырая, – призналась я. – Даже не сырая, а вся насквозь мокрая.
– Да-да, пожалуй, начни с бассейна, – посоветовала Алка, догадавшись, что мне трудно определиться с отправной точкой. – С утопшей Лизоньки.
– Кстати, об утопленниках! – перебил нас Денис, привстав, чтобы вытянуть из заднего кармана джинсов сложенный лист бумаги. – Ты знаешь, кто это?
Он развернул и протянул мне черно-белую распечатку фотографии, при виде которой нормальная девушка пришла бы в дикий ужас.
– Кто это?! – в диком ужасе вскричала нормальная девушка Трошкина.
– Еще один утопленник, – без ужаса, но с откровенным неудовольствием ответила я. – Мало нам было мокрых мертвых тел! Зачем ты нам еще это показываешь, Денис?
– А ты его не узнаешь?
– А должна?
Я всмотрелась в картинку.
Безыскусный снимок, явно сделанный полицейским фотографом, без затей и прекрас запечатлел лежащего на сырой траве утопленника. Видно было, что его совсем недавно извлекли из воды, в кадре даже остался измазанный илом багор.
– А нет ли фотографии получше? – перестав неконструктивно ужасаться, деловито спросила Алка.
– К сожалению, нет, – ответил Денис.
– Может, и есть, – задумчиво молвила я и потянула из кармана золотой мобильник. – А ну-ка, посмотри! Это не он?
– О! Наш мужик с ведром! – вскричала Трошкина.
Кулебякин впился взглядом в картинку на экране.
– Там еще фотографии есть, листай дальше, – подсказала я.
– Откуда это у тебя?!
– Вообще-то не у меня, это чужой телефон. Его Зяма случайно забрал у одной своей знакомой, уже покойной, ее звали Лиза Горохова. А фотографии эти пришли ей с мобильника некоего Михаила Поливанко, пропавшего кассира ограбленного банка.
– Поливанко?! – Денис быстро, словно следя за игрой в пинг-понг, переводил взгляд с бумажки на экран мобильника и обратно.
Я догадалась, что это значит:
– Твой утопленник – тот самый Поливанко?