– Просил?! – взвизгнула Анна. – Да он подлый вымогатель! К тому же сам и убил ее! – Вырвалось у нее, но прикусывать язык было уже поздно.
– Кого убили? – спросил Марат, и тяжелую миссию по сообщению ему правды взял на себя Эрвин.
Конечно, в данной ситуации было бы бесчеловечно рассказывать, каким образом была убита Кристина, и Эрвин опустил душераздирающие подробности.
Марат замер, а затем разразился рыданиями. Анне пришлось впервые в жизни утешать плачущего медведя.
– Возьми себя в руки… – похлопал его по лохматому плечу Эрвин.
– Мне так нравилась эта женщина! Она была полна жизни! Даже не верится… Несмотря на все мои старания, Кристина оставалась ко мне холодна, – произнес Марат, всхлипывая.
Лицо его было закрыто медвежьей маской, и он явно раскис, хотя потеря была слишком велика.
– Неправда, Марат! Кристина любила тебя, она так и сообщила мне в записке, когда вызывала на разговор. Ей казалось, что опасность грозит ее любимому, – погладила его по мохнатой лапе Анна. – Наверное, ты уже тогда пропал, и она что-то предчувствовала, а может быть, этот маньяк позвонил ей с угрозой расправиться с тобой.
– Она сказала, что любит меня? – Марат перестал плакать.
– Ну да…
– Нет, ты не понимаешь, она назвала мое имя? – продолжал допытываться Марат.
– Дословно? Нет, имени она не называла, – ответила Аня, не совсем понимая его дотошность.
– Дело в том, что мы с Кристиной поссорились. Я не выдержал ее холодности, взбесился и довел ее до истерики. Если бы я знал, бедная Кристи! В запале она выкрикнула, что единственным мужчиной, которого она любила, любит и будет любить, остается Эрвин Ламар.
Анна посмотрела на Эрвина, держался он молодцом, ни один мускул не дрогнул на его бледном лице.
– Это правда? – уточнила она.
– Не знаю, хотя я чувствовал, что Кристина неравнодушна ко мне, но мы давно расстались, и между нами ничего не было. Вела она себя достойно, – сказал Эрвин.
– Но этот псих, карточный шулер, мать его, не мог убить Кристину! – выкрикнул Марат.
– Почему? Кто-то же это сделал! Сам говоришь, что он псих, – возразила Анна.
– Я сидел в его подвале, а он все время присутствовал в доме. Его постоянно раздирал кашель, – ответил Марат.
– Это алиби, – задумался Эрвин, пытаясь поменять позу и морщась при каждом движении.
– Эрвин! – повернулась к нему Аня с глазами, полными ужаса.
– Что?
– Ты не понимаешь? Если Кристина имела в виду тебя, это означает, что смертельная опасность грозит именно тебе! Ее любимому человеку!
– Аня права, – подтвердил Марат. – Если в записке так было сказано, то Кристина имела в виду тебя.
– Но мне не грозит никакая опасность, – пожал плечами Эрвин, – я не понимаю, почему она так решила.
– Угрозы? Враги? Соперники? – выступила в роли следователя Аня.
– Нет, ничего такого, – отрицательно покачал головой Эрвин, а она задумчиво перевела взгляд на Марата.
– Что ты на меня так смотришь? Еще меня обвини! Мол, мы с Кристиной и поссорились из-за того, что я безумно ревновал ее к Эрвину, а потом решил устранить более удачливого соперника, – заволновался «Мишка».
– Я этого не говорила, сам сказал, – ответила Аня.
– Марат не мог, – вступился Эрвин.
– Но кто-то смог! – воскликнула Аня.
– Тише! А то этот маньяк нас обнаружит, – зашипел на нее Марат и неуклюже почесал бок волосатой лапой. – Во-первых, Эрвин мой друг, во-вторых, он очень порядочный человек, и если уж сказал, что не будет вмешиваться в наши с Кристиной отношения, то слово держит. А заставить Кристину разлюбить его с помощью убийства – не самая удачная затея. Так можно договориться до того, что я Кристину убил из-за ревности.
– Успокойся, Марат, мы так не думаем, – сказал Эрвин.
– Это всего лишь версия, – пожала плечами Анна.
– Девушка играет в детектива?
– Это лучше, чем разгуливать по лесу в шкуре медведя, – огрызнулась Аня под смешок Эрвина.
– Да уж, ей палец в рот не клади, – подтвердил Марат, почесывая волосатую грудь.
– Что ты все чешешься? – возмутилась Аня. – Сними хотя бы медвежью голову! Ну невозможно с тобой серьезно разговаривать!
– Я обманул вас, – опустилась медвежья голова.
– Так это все-таки ты убийца?! – воскликнула Аня, уже слыша фанфары победы в конце своего расследования.
– Одно у тебя на уме! – незлобно огрызнулся Марат. – Я другое имею в виду, я не сам надел костюмчик, этот ирод заставил, поиздевался надо мной вволю. Обмазал клеем и напялил его на меня. Говорил, если не внесут выкуп, я сам буду плясать на рыночной площади и зарабатывать ему на кусок своего леса.
– Да, – прошептала Аня, – я, конечно, слышала, что карточные долги – страшная сила, но не думала, что до такой степени.
– Я и сам не думал. По пьяни сыграли, Чарльз тоже не особо походил на профессионального картежника, скорее на профессионального пьяницу.
– Твое беззаботное и безответственное отношение к жизни должно было закончиться чем-то подобным, – по-своему отреагировал Эрвин.
– Прекрати чесаться, – фыркнула Аня.
– Ага, думаешь, не чешется?! Непонятно, причина в клее, собственных волосах или в пыльной старой шкуре. Мне очень трудно дышать, и все тело болит.
– Хватит хныкать, давай посмотрим, что я могу сделать. – Эрвин придвинулся к нему и взялся за массивную голову медведя.
По тому, как напряглись мышцы у него на руках, Аня поняла, что силу он прикладывает нешуточную. Раздавались треск, скрип и стоны, пока медведь не взмолился человеческим голосом:
– Прекрати, Эрвин! Так ничего не получится, ко мне эта шкура прилипла насмерть! Не знаю, что делать! Срезать ее ножом или ножницами, обращаться к специалистам по разделыванию туш или в службу спасения, а может, мне просто сделать эпиляцию! Я не знаю! Но ты сейчас со своей силищей точно медвежью голову снимешь вместе с моей.
Эрвин отступил, а на его плече отчетливей проступило красное пятно.
– Тебе больно? – приблизилась к нему Аня. – Прости, я была так напугана встречей с говорящим мишкой, что даже не поблагодарила тебя за то, что ты нес меня на руках, словно благородный рыцарь, да еще тебя ранили.
– Ранение легкое, вот только много крови потерял, и слабость не позволила мне продолжить бег: открылась рана, полученная на празднике молодого вина. Спасибо Марату, что припрятал нас.
– Ага! Этот идиот, видимо, меня искал, а нарвался на вас.
– Мы как раз рассматривали пень, в который так никто денег и не положил.