Вид у Амбрози был очень утомленный. Он какое-то время отстраненно смотрел в даль, потирая щеки. Затем, вынырнув из своих размышлений, произнес:
— Так, теперь вам понадобится блокнот. Вам нужно знать кое-что еще.
— А именно? — спросил Брейди, которому не хотелось больше слышать ни слова о пророчествах и психопатах, одержимых манией величия.
— А именно — где вам искать вашего супостата. Как он выглядит. И — если это вас интересует — у кого в Израиле можно купить оружие.
— Еще бы не заинтересовало! — присвистнула Алиша.
Беседа с кардиналом затянулась до поздней ночи. В девять вечера дверь открылась, и вошла сгорбленная старая женщина с подносом, на котором стояла тарелка с едой и графин вина для Амбрози. Старушка удивилась, увидев в башне Брейди и Алишу. Амбрози представил ее своим гостям как сестру Абигайль и попросил принести ужин и для них. Сестра Абигайль забрала принесенную пищу и через тридцать минут появилась, неся тарелки с жареным мясом, печеной картошкой, морковью на пару, кексами и дополнительным графином вина. Запах, исходивший от еды, мог бы поднять на ноги умирающего. Брейди вдруг понял, что страшно хочет есть, у Алиши глаза тоже сверкнули голодным блеском. Амбрози освободил на столе место для угощения, а вместо стульев поставил на бок два пустых ящика.
Во время ужина — который Алиша не забывала время от времени нахваливать, а Брейди невнятно поддакивал ей с набитым ртом — кардинал не докучал им рассказами о Скарамуцци, антихристе и Смотрителях. Более того, он не позволял и ему докучать вопросами на эти темы. Вместо этого Амбрози пустился рассказывать о замечательных книгах и документах, которые ему, как префекту Секретного архива Ватикана, доводилось держать в руках и читать: переплетенный сборник подлинных рукописных протоколов суда над Галилеем, древнееврейскую рукопись с описанием заморского странствия царицы Савской в «чудесную, изобильную и прекрасную страну Сипансо» (предположительно Японию), семнадцать писем Генриха VIII к Анне Болейн, в которых любовные излияния короля соперничали по пышности слога и силе страсти с «Песнью Песен» царя Соломона.
— Через несколько лет страсть Генриха перенеслась на Джейн Сеймур, а бедняжку Анну он велел казнить, — добавил Амбрози и, сделав хороший глоток бордо, пожал плечами, как бы говоря: «Ну что ты будешь делать?»
В конце застолья кардинал подвел разговор к теме спасения души. Он с широкой улыбкой выслушал рассказ Брейди о том, что его покойная супруга с детства истово верила в Бога, а после свадьбы потихоньку заманила его в ряды паствы, и он тоже стал верующим. Брейди объяснил, что на него оказала огромное воздействие книга Клайва Льюиса «Просто христианство». Он все больше стал принимать участие в делах местной церковной общины, даже стал дьяконом. Он посещал воскресную школу и кружок по изучению Библии, и его часто можно было застать с какой-нибудь христианской книгой в руках. Брейди только не упомянул, что со смертью Карен все это закончилось.
— Вы ведь понимаете, что это не супруга «заманила» вас в лоно церкви? — сказал Амбрози, по ходу дела угощаясь кексом. — Она, может быть, стала катализатором в этом таинственном процессе, на самом-то деле к Иисусу вас привел Дух Святой.
Брейди кивнул, не желая ввязываться в теологические споры со старым кардиналом. Было время, когда он согласился бы с Амбрози, не колеблясь. А теперь он считал, что все то хорошее, что было у него после встречи с Карен, было сотворено ею. Ему нравились добрые друзья, душевное спокойствие и поддержка, которую он получал, посещая церковь и молясь дома в кругу семьи. Но несчастье потрясло его жизнь до самых основ, не пощадив и его веры: догма о любящем и заботливом Боге теперь представлялась ему ложью. Любящей и заботливой была Карен. Это она создала все, что у них было. Карен, а не Святой Дух. Но попробуй скажи это человеку в сутане.
К его удивлению, «старина Амбрози» заулыбался еще шире, когда Алиша смело объявила о своем неверии.
— Когда-нибудь вы услышите Его зов, дитя мое, — пообещал кардинал. — Ваши сомнения дают вам большое преимущество перед теми, кто ошибочно полагает себя спасенными. Очень многие думают, что узнали истинного Бога, хотя на самом деле познакомились лишь с фальшивым божеством, рожденным человеческой фантазией. К сожалению, разум их закрыт для истины, потому что им кажется, что они уже достигли отчего дома.
* * *
Они и заночевали в Ватикане, на квартире кардинала Амбрози. У него были большие, богато обставленные апартаменты с множеством комнат, так что места для гостей хватало. Старик сказал, что Брейди с Алишей — первые «живые люди», появившиеся в его квартире с тех пор, как семь лет назад умерла его сестра.
Брейди неторопливо обошел гостиную, кабинет и библиотеку, любуясь старинной мебелью с вычурными украшениями. Честно говоря, он не смог бы отличить бесценного антиквариата от дешевой подделки с «блошиного рынка», но готов был поспорить, что мебель куплена не в универмаге. На каждой стене висело по классической картине в золоченой раме, на некоторых — не по одной. Сверху каждую из них освещал медный светильник. Картины, безусловно, были мастерскими репродукциями известных полотен разных периодов эпохи Возрождения. Брейди узнал «Афинскую школу» Рафаэля и еще одну картину Тициана… Или Рубенса… Тут его познаний уже не хватало. Здесь же стоял кофейный столик, а на нем кружка с давно остывшим кофе, пепельница, набитая окурками, и пачка разношерстных периодических изданий — от официальных католических газет до телепрограммы. Порывшись в них, Брейди отыскал и обычные таблоиды типа «Нэшнл инкуайер» или «Стар», и издание подобного типа на итальянском под названием «Кронака вера». Было почему-то приятно обнаружить такие следы человеческого присутствия среди этой музейной обстановки.
Вернувшись в гостиную, где Алиша и Амбрози о чем-то тихо беседовали у камина за бокалом вина, — рубиновая жидкость красиво сверкала в отсветах пламени — Брейди обратил внимание на две картины, висевшие над резным буфетом. Они резко отличались от других полотен: в них не было того душевного спокойствия и возвышенной философской задумчивости. Картина слева изображала скачущего куда-то всадника. Борода его развевалась, в высоко поднятой мускулистой руке он держал меч. Некто, вероятно ангел, держал над ним развернутый свиток. Сзади мчался еще один всадник, наливаясь яростью перед близким сражением. Этот второй словно выскочил из языков пламени. Картина была написана различными оттенками серого и золотого и показалась Брейди запечатленным на холсте сновидением, причем кошмарным.
Вторая смотрелась гораздо более реалистично, художник тщательно работал со светотенью и смог добиться почти фотографической достоверности в духе Возрождения. На картине была изображена битва, точнее побоище: четыре конных воина рубили и топтали перепуганных людей — мужчин, женщин, детей. Посредине, меча молнии, ехал черный демон. За всадниками, предчувствуя поживу, спешили фантастические кровожадные животные.
Заглядевшись, Брейди не заметил, как к нему подошли, встав по бокам, Алиша и Амбрози. Некоторое время все трое молча взирали на картины, как могли бы смотреть с вершины горы на надвигающуюся грозу.