— Fara! — крикнул он, и звери растворились в лесу раньше, чем свет фар застиг их.
Когда машина, осветив микроавтобус, добралась до Олафа и уставилась на него своими ослепительно-белыми очами, он уже заслонил собой топор. Олаф оскалился в широкой улыбке.
На крыше автомобиля вдруг вспыхнули красно-голубые огни мигалки.
— Робокоп, — шепнул кто-то позади нее, вызвав смешки у остальных. Если бы они только знали, насколько это неоригинальная шутка. Но некое внешнее сходство действительно было. Чего стоил грозного вида большой полукруглый черный шлем, опускавшийся до самых плеч, — на обеих сторонах его был установлен целый набор всяких электронных приспособлений. Весил он столько, что требовался специальный воротник, как у водолаза, передававший большую часть нагрузки на плечи, которые из-за накладок выглядели неестественно широкими. Лицо закрывал выпуклый экран из темного пластика. Завершали «костюм робокопа» специальные ботинки, пояс и оборудование, крепившееся на голенях и предплечьях. Официально эта система называлась «цифратор места преступления» — не бог весть какое погоняло; звучало, конечно, по-современному круто, но нескладно. Алиша предпочитала аббревиатуру: ЦМП.
— Я пойду первой, — обратилась она к детективу Линдси.
Голос ее, передаваемый наружу — как вперед, так и назад — наплечными динамиками, звучал тихо, словно издалека. Но микрофон улавливал его и возвращал звук ей в наушники: Алише приходилось говорить наперебой с собственным эхом, которое слышала только она. Она доложила начальству об этой проблеме, но пока шлем не отладили, у каждого, кто им пользовался, очень скоро начинала ужасно болеть голова. К счастью, гремлины [2] довольствовались пока только микрофоном и некоторыми вспомогательными системами. Если бы забарахлили основные системы, это поставило бы под удар весь анализ осмотра места преступления, и тогда ФБР не смогло бы добиться средств на внедрение этого проекта в повседневную практику.
— Можно сначала со мной пойдете только вы и кто-нибудь из экспертов, чтобы зря не топтать? Тогда ЦМП составит план действий для остальных сотрудников.
Линдси смотрел на чудную экипировку с таким забавным выражением лица, что Алиша пожалела о том, что не успела включить камеры.
— Ладно, — с сомнением в голосе произнес тот, кое-как справившись с удивлением, и, повернувшись к подчиненным, отрывисто бросил: — Флейзер!
Мужчина в очках и белом лабораторном халате кивнул и присоединился к ним, вооружившись докторским кожаным портфелем.
Алиша остановилась у деревянной лесенки, которая шла из гаража в дом. По словам местного полицейского, лестница вела в нежилую комнату, нечто среднее между чуланом и прачечной. Оттуда по коридору можно было попасть в спальни, а следующий коридор вел в гостиную и прихожую.
— Включить системы, — произнесла Алиша.
В ту же секунду лестничный пролет залился ярким светом галогенных ламп, укрепленных у нее на плечах и голенях. Под забралом шлема ожил дисплей цифровой видеокамеры. Мышцами живота Алиша почувствовала, как в черной коробочке у нее на поясе завертелся, набирая скорость, жесткий диск ЦМП.
— Картографирование, — приказала она. Послышался писк маленького моторчика. На макушке у Алиши что-то завибрировало, да так, что отдалось в зубах. Вот еще на что надо будет пожаловаться. Сейчас должен был заработать десяток лазеров, но их красные лучики Алише не были видны. Свет галогенных ламп мешал их увидеть, но лазеры, конечно, работали.
— Что за черт?! — воскликнул Линдси, словно подтверждая эту мысль.
Нажав кнопочку на левом предплечье, Алиша включила камеру заднего обзора и полюбовалась на его физиономию: она вновь выражала полное ошеломление и недоверие.
— Лазерный оптический дальномер составит подробный план места совершения преступления, — объяснила Алиша. — ЦМП нарисует точный чертеж — с мебелью, местами нахождения улик и так далее.
— Да, пожалуйста…
Алиша стала подниматься по лестнице.
— Преступник проходил здесь, он шел сверху, — сказала она и указала на царапину длиной сантиметров в восемь, оставленную на некрашеной стене — книзу та была глубже. На краю царапины виднелась тонкая коричневая полоска.
— Отмечаю на карте, — произнесла Алиша. На кончике пальца у нее тоже был лазер, он включился, она навела красный лучик на царапину и нажала кнопку. Пропищал зуммер, и луч погас. Алиша двинулась дальше.
— Флейзер, — сказал у нее за спиной Линдси, — оставь тут бирочку, ладно?
В комнате, служившей прачечной, Алиша вновь остановилась.
— Секунду, — сказала она и выключила галогенные лампы — словно несколько солнц разом погасло. Прекратилось и мелькание красных лучиков. Остался только один — он просканировал комнату, нарезая ломтиками пространство, и уперся в пол.
— След ботинка, — сообщила Алиша. — Большой, двенадцатого или тринадцатого размера, ведет из прачечной в коридор.
Снова включились яркие лампы, закружились лучи дальномера. Она стояла, устремив свой лазерный палец в ту точку, где остановился луч сканера.
— Я ничего не вижу…
— Я использовала инфракрасные лучи. Для этого выключала свет. Не могли бы вы зайти вперед и отметить это место?
Эксперт Флейзер обошел ее и, вытянувшись, поставил возле невидимого отпечатка небольшую табличку с номером на подставке. Алиша приказала ЦМП также отметить эту точку.
Перешагнув через табличку и невидимый след, они направились в коридор. По краям подошв ботинок Алиши шел ряд резиновых сантиметровых столбиков, которые распределяли давление на опору, чтобы сама она оставляла как можно меньше следов, а те, что все-таки оставляла, можно было легко идентифицировать. К тому же в этих резиновых выступах находились датчики, определявшие тип поверхности, по которой шел обладатель спецботинка. На плане места преступления, который начертит на основании полученных данных машина, будет отмечено, например, что пол в этой части дома изготовлен из древесины твердой породы. Стены узкого коридора были увешаны фотографиями в рамках: школьные, свадебные, сделанные после рождения ребенка и в турпоездке, на фоне песков, снегов и гипсовых динозавров — история возникновения и дальнейшей жизнедеятельности типичной американской семьи.
Алиша ощутила комок в горле. Смерть не просто прекратила течение жизни одного человека. Для жертвы весь мир перестал существовать. Исчезло все: что было, что есть и что будет… ничего уже не будет. А для родственников самые счастливые воспоминания о близком человеке отныне будут омрачаться внезапным осознанием того, что главное действующее лицо уже не в состоянии их разделить.