— Эй! Осторожней! — вскрикнул он.
— Простите, — пробормотала Алиша.
Потирая лоб, Линдси оттеснил ее и пролез вперед. Тогда он увидел то, что стояло на кухонном столе и, в свою очередь, сдавленно всхлипнул.
Последним в кухню вошел эксперт Флейзер, протиснувшись с другой стороны мимо Алиши. Он не издал ни звука, но схватился за ее предплечье.
— Итак, это действительно «убийство Пелетье», — ровно, как диктор в документальном фильме, произнес Линдси. До этого момента ему приходилось полагаться на сообщение выезжавшего на вызов патрульного, с которого все и началось.
— Я слышал эту фамилию, но почему именно Пелетье? — откашлявшись, спросил Флейзер.
Алише показалось, что он в этот момент готов был спросить о чем угодно, о любом пустяке, лишь бы отвлечься от чудовищной картины перед глазами.
— Николя-Жак Пелетье стал первым, кого казнили на гильотине в 1792 году, — ответила она. Этот исторический факт почему-то пришел на ум одному из детективов в Юте, расследовавших первое преступление предполагаемого серийного убийцы. Потом название прижилось.
Светло-рыжие волосы на мертвой голове слиплись и застыли торчащим вверх пучком. Алиша, которую начинало подташнивать, отчетливо представила себе, как убийца нес сюда голову за волосы. Но кровавого следа на полу не было. Чтобы убедиться в этом, она наклонилась, одновременно перенося освещение на пол.
— Что вы делаете? Светите на голову! На голову! — потребовал Линдси, как будто боялся, что в темноте голова Синтии Леб может взмыть со стола и прошептать ему что-нибудь на ухо.
— Потерпите минутку.
Крови на полу не было, за исключением нескольких бледных коричневых мазков. Словно пролитую кровь вытерли тряпкой. Зачем? Но тут Алиша заметила еще одно пятно, шагнула ближе и вгляделась. Засохший кровавый отпечаток собачьей лапы, вернее, три четверти полного отпечатка. Теперь понятно: кровь вылизала собака.
— Продолжайте, леди, — предложил Линдси, на сей раз самым любезным тоном.
Алиша медленно повернулась обратно к голове.
Глаза у Синтии — радужная оболочка зеленая, отметила Алиша — слегка закатились, будто она вдруг осознала, какая у нее ужасная прическа. Веко одного глаза было опущено. Запекшаяся кровь в ноздрях, на левом виске и щеке. На другой щеке багрово-желтый синяк. Тонкие сухие губы сложены в горькую гримасу… раздувшийся язык… кровь, лужей собравшаяся на столе, все еще капала на пол.
Алише пришло на ум высказывание, показавшееся ей уместным: «Она и перед смертью успеет прихорошиться». Сколько раз ты сама так говорила себе, когда чистила перышки и наводила красоту, подумала Алиша, полагая, что и Синтии, как любой женщине, приходилось этим заниматься. И вот что в итоге. Не для кого больше прихорашиваться. Даже для себя самой.
Она отвела взгляд от ужасного зрелища, продолжая для удобства коллег освещать мертвую голову галогенными лампами. Широкий круг света захватывал несколько предметов, лежавших на столе: измазанный в горчице нож, пакет из-под хлеба, пустой и смятый, как лопнувший шарик, полоску прозрачного пластика, от вакуумной упаковки с мясной нарезкой. По столу были рассыпаны хлебные крошки. Немного приподняв лампы, Алиша увидела остальную часть пустой упаковки и баночку с горчицей. Обшарив взглядом поверхность стола, она задержалась на луже крови.
— Преступник сделал себе бутерброд, — объявила она.
— Да ну? — отозвался Флейзер.
— Откуда вы знаете, что не сама женщина — перед тем, как ее убили? — поинтересовался Линдси.
— Спасибо за «перед тем», Дейв! — фыркнул Флейзер.
— Ну, вы меня поняли…
— Крошки упали на кровь сверху, — Алиша сфокусировала на лужице световое пятно.
Флейзер шагнул поближе:
— Точно. Некоторые даже не пропитались, еще белые.
— Черт побери!
Они замолчали, представив себе эту жуткую сцену. Алиша почувствовала, что даже толстокожий Линдси ошарашен.
— А что это у нее на лбу? — спросил немного погодя Флейзер и еще немного приблизился, стараясь не наступить на следы крови на полу.
— Об этом я писала в служебной записке. — Алиша направила видеокамеру на участок над правой бровью убитой и взяла его крупным планом.
— Как будто выжжено… как клеймо. — Эксперт так приблизил лицо к голове жертвы, что мог бы ее поцеловать. — Это солнце.
— Солнце? — переспросил Линдси.
— Кружок величиной с десятицентовик. А из него волнистые линии в разные стороны.
— Другие жертвы были помечены тем же клеймом, — сообщила Алиша. — То же самое будет у нее на левой ладони. Когда мы найдем тело.
— Это что, сатанинский символ? — спросил Линдси, сделав ударение на слове «сатанинский». — Мы имеем дело с дьяволопоклонником?
— Может быть. — Просмотрев материалы по делу об убийстве в Форт-Коллинзе, Алиша стала искать этот символ в базе данных ФБР. Известные оккультные группы пользовались разными знаками солнца, но ни один из них в точности не совпадал с этим. Больше всего он напоминал «зонненрад», или «солнечное колесо». Этот знак появился в древней Европе и был известен по древнескандинавским и кельтским культурам. Там искривленные лучи исходили из единого центра. Фашисты часто использовали этот символ вместо свастики, которая произошла от него же много веков назад. Неонацисты пользовались им, чтобы обойти запрет на фашистскую символику. «Зонненрад» обозначал разные вещи в разных культурах, иногда сатанинские или оккультные, но не всегда.
Алиша знала, что солнцу до сих пор поклоняются во многих религиях, а некоторые, даже индуизм и буддизм, содержат элементы солнцепоклонства в дополнение к основной теологии. Синтия Леб явно тяготела к религии. Может, это как-то связано?
— Это может означать что угодно, — сказала Алиша вслух.
— Это и правда выжженное клеймо, — с оттенком удивления произнес эксперт.
— Мы полагаем, что преступник нагревает в пламени зажигалки что-то вроде небольшого железного клейма. — Алиша секунду помолчала, прикусив губу, и закончила: — А потом прикладывает.
Флейзер кивнул.
Алиша начала привычный ритуал поиска неявных улик в инфракрасных лучах, а также занесения найденных свидетельств в базу данных и на карту: голова, кровь, упаковки от продуктов, отпечаток лапы. Потом она вышла в коридор, двигаясь неуклюже и держась неестественно прямо — вероятно, устала таскать на себе громоздкий шлем и прочие начиненные электроникой доспехи.
На душе у нее тоже было тяжело: Алише хотелось как можно скорее уйти подальше от мертвой головы, но она понимала, что следующим этапом будет обследование обезглавленного тела. Впрочем, и этой причиной нельзя было объяснить ее общее состояние — почему кожа вдруг стала такой липкой, сердце застучало с ускорением, как у скаковой лошади перед препятствием, и дыхание приходится сдерживать большим усилием воли. Она видела сотни фотографий, сделанных на месте страшных убийств, последствия чудовищных актов насилия, обследовала пулевые ранения и рваные раны, смятые в автомобильных авариях человеческие тела — и все-таки чем-то проняла ее эта отрубленная голова. Может, Брейди смог бы разобраться, в чем тут дело, самой Алише это было явно не под силу.