— Здесь все, что тебе нужно просмотреть, — сказала Алиша, показывая аппаратуру, которую держала в руках. — Пошли.
Увидев сидевшего в сумраке Никласа Хюбера, Пип чуть не шарахнулся обратно. Встреча с любым из Смотрителей за пределами установленных рамок, без ведома Люко, была опрометчивым, глупым, запретным поступком… А конкретно с этим — так и вовсе предательством.
«Поворачивайся и уходи, — сказал себе Пип. — Просто возьми и уйди».
Вместо этого он прошел в комнатушку и опустился на стул напротив Хюбера. Дверь, щелкнув, закрылась, официант исчез. Пип посмотрел на Никласа, излучавшего самое сердечное радушие, и почувствовал, как напряглись мышцы лица.
— Вы меня вызвали сюда… а в противном случае обещали неприятности…
— Извини за некоторую театральность, Пип, — пожал плечами Хюбер. — Просто мне хотелось подчеркнуть особую важность этой встречи. Думаю, ты понимаешь.
Что Пип прекрасно понимал, так это психологию людей, подобных Хюберу. Им казалось: то, что важно для них, должно быть важным для всех. Они мастерски умели льстить, запугивать и манипулировать людьми, чтобы склонить их к своей точке зрения. Люко давно овладел этим мастерством. А Пип долгое время был подопытным кроликом, на котором Люко отрабатывал свое искусство.
Пип обнаружил, что сидит на самом краешке стула, выдавая тем самым обуревавший его страх. Он подвинулся назад и сел свободнее. При весе под шестьдесят килограммов и росте за метр семьдесят он казался совсем маленьким из-за своего увечья и детского лица. Заискивающие манеры, от которых он тщетно пытался избавиться, не добавляли ему внушительности. Пип положил короткую ногу поверх длинной и нервно ощупал изоленту, которой книги были примотаны к подошве. Затем поднял взгляд на собеседника.
Хюбер смотрел на него внимательным расчетливым взглядом, будто измеряя. Губы его скривились в жесткой довольной улыбке. Словно он не сомневался, что уже выиграл бой, не успев начать — предстояло всего лишь пройти путь до неизбежной победы.
Пипу захотелось сказать что-то насмешливое, ошеломить его, согнать эту улыбочку и дать понять, что Хюбер недооценивает Пиппино Фараго. Но в голову ничего не приходило. Он хотел спросить, что же от него нужно, но в дверь дважды громко стукнули. От неожиданности Пип подскочил так, будто туда вломился спецназ. Хюбер улыбнулся еще шире.
— Войдите, — сказал он.
Вошел официант, он поставил на стол поднос и ушел. На подносе лежали составные части наргиле — кальяна, в котором курили смесь табака и сушеных фруктов. У Люко тоже был такой, только он называл его «бонг» и когда-то пользовался им для курения зелий покрепче. Но то было раньше, до того как ему взбрело на ум заботиться о своем здоровье.
Хюбер склонился над кальяном и начал его собирать. Он налил воды в основание, сделанное из янтарного стекла, — в него вставлялся медный патрубок, из которого торчала каучуковая трубка, переходившая в другую, более гибкую и тонкую, из пропитанной ткани, которая оканчивалась пластмассовым мундштуком. В сознании большинства людей такие изделия ассоциируются с восточными опиокурильнями.
— Пип, мне кажется, мы могли бы помочь друг другу — сказал Хюбер, не отрываясь от своего занятия. Он надел на конец патрубка нечто похожее на медное ситечко, а в него поместил керамическую чашку. — Я знаю, ты думаешь, мы с тобой по разные линии фронта. Уверяю тебя, это не тот случай.
Хюбер откинулся назад, чтобы залезть в карман брюк, и достал оттуда кожаный кисет. Раскрыв его, Хюбер высыпал некоторую часть содержимого на керамическую чашку. До Пипа донесся запах табака и сушеных яблок.
— Твой хозяин — жестокий человек, — сказал Хюбер, взглянув на него.
— Он мой друг.
— Да, да, конечно. Ты должен был это сказать. Но, Пип… — он перевел взгляд на беспокойные пальцы калеки, которые вытянули на ботинке край изоленты сантиметра на три, — разве не Люко Скарамуцци сделал тебя калекой?
У Пипа свело судорогой живот.
«Откуда он знает?!»
Макушка зачесалась от выступившего пота.
Вопрос Хюбера повис в воздухе, но Смотритель как будто и не ожидал ответа. Он взял с подноса квадратный кусочек алюминиевой фольги и ручкой, вынутой из нагрудного кармана, стал протыкать в ней дырочки. Затем обложил фольгой керамическую чашечку, сделав над ней второе сито.
Взгляд Пипа был устремлен на все эти приготовления, но перед глазами вставали воспоминания тридцатилетней давности.
Небольшое селение Раддуса на острове Сицилия. Четверо мальчишек-пятиклассников прогуливают уроки, купаясь нагишом в сине-зеленых водах озера Оглиастро. Солнце обжигает кожу. Энцо привязал веревку к длинной ветке, протянувшейся над водой, и они подолгу забавляются, прыгая с нее в воду самыми разными способами. Кто поднимет больше всех брызг? Кто долетит дальше? Кто перекувырнется на лету больше остальных? Озеро окаймляют поросшие соснами скалистые утесы.
— Давайте прыгнем вон оттуда! — предлагает Люко, которому наскучило все остальное, и показывает на ближайшую, почти отвесную скалу.
Остальные, поглядев туда, смеясь, качают головами.
Люко исчезает в зарослях и появляется среди деревьев, когда до вершины остается около четверти пути.
— Пойдемте! — кричит он. — Салаги!
— Мы лучше посмотрим! — отвечает Энцо.
— Ага, мы посмотрим, как ты сломаешь себе шею, Люко! Валяй! — кричит Раффи.
— Пип, иди сюда!
Пип трясет головой:
— Здесь лучше!
— Иди, я сказал! Быстро!
У Пипа замирает сердце. Люко совсем недавно начал относиться к нему как к своему, и остальные мальчишки, которые до этого дразнили и унижали Пипа за то, что он маленький и хилый, сразу к нему переменились. Они стали брать его с собой, когда ходили курить за церковью Сан-Джузеппе, когда воровали продукты из магазина папаши Уцо, когда приставали к мальчишкам помладше. Полгода назад Пип с завистью смотрел на их пустующие места в классе и жалел, что у него нет таких друзей, с которыми можно было бы удрать с уроков, ведь одному это делать страшно и неинтересно. Теперь благодаря Люко у него такие друзья есть. Нельзя его подводить.
Но почему Люко всегда привлекает самое страшное и опасное?
— Иду! — бодро кричит Пип, надеясь, что другие мальчишки не слышат фальшь в его голосе, и добавляет для убедительности. — Салаги!
Когда Пип добирается до Люка, стоящего на вершине, тот выглядывает за край утеса и смотрит вниз, придерживаясь за ветку.
— Ничего страшного, — говорит Люко. — Смотри.
Пип подвигается вперед и понимает, насколько высота отсюда кажется больше, чем снизу. Даже голова кружится. Но внизу вода: все-таки опасно отсюда прыгать или нет?
Люко отодвигается.