Вот только Люко Скарамуцци так не считал.
Уединившись в своем тренажерном зале в итальянском посольстве, он старался раздвинуть границы своих сил и выносливости. По коже, огибая рельефные мышцы: четырехглавые, грудные, бицепсы — стекали ручейки пота, как талая вода между сугробов весной. Пот струился по лицу, поблескивал на курчавых волосах, которые покрывали его грудь и живот, и пропитывал пояс хлопчатобумажных тренировочных шортов. Каждое поднятие двадцатикилограммовых гантелей исторгало из него вместе с напряженным кряхтеньем новую порцию пота. Люко перевел взгляд с города за окном на зеркало, занимавшее весь простенок. При этом глаза его непроизвольно заморгали от разъедавшего их пота, но то, что он увидел, ему понравилось. Люко любил смотреть, как упражняется его тело. Он сидел на мягкой скамеечке, уперев подошвы в пол и распрямив спину. Но даже когда сидел, складок на животе у него не было, жир не выпирал над поясом. Торс красиво сужался от плеч к талии. Люко толкал железо вверх, над головой, глядя, как напрягаются и выпирают мускулы. Он больше заботился о мышечной массе, чем о силе, и поэтому делал много упражнений со сравнительно небольшим грузом.
Вдруг он обнаружил, что сбился со счета, и решил продолжать поднимать гантели, пока не кончится мелодия, игравшая в наушниках. Это было «Убийство (в четырех частях)» из «Дороги в ад» — музыка создавала атмосферу тягостных раздумий, он любил заниматься именно под такую. А сегодня мелодия оказалась под стать настроению: Люко был озабочен, и набросился на тренажеры агрессивнее, чем обычно. Начал с мышц ног, затем перешел на плечевой пояс, запястья, покачал брюшной пресс, потренировал отдельные группы мышц на тренажерах «наутилус», затем взялся за гантели. Мышцы рук уже давно болели и готовы были вот-вот отказать. Каждый следующий толчок гантелей вверх и их мучительно медленное (так велел тренер) опускание вниз давалось ему в несколько раз труднее предыдущего. Глаза непроизвольно закрывались. Гантели уже не просто дрожали в руках, а колыхались из стороны в сторону. Но Люко поднял их еще раз. Когда, в очередной раз превозмогая себя, он опустил гантели, то почувствовал легкий спад давления в комнате: кто-то открыл дверь. Люко с яростным стоном вновь толкнул груз вверх, подержал, опустил, поднял еще раз…
«Вот видишь? — сказал он себе мысленно. — Поразмысли над этим. Сил всегда больше, чем кажется. Их только надо найти; силу нужно вызвать».
Преодолевая резь в глазах, он открыл их. Перед ним был Пиппино Фараго. Он стоял с робким видом, будто боялся, что Люко заставит тренироваться и его. Но Люко знал, что у старого друга совсем другие причины для беспокойства.
Гантели медленно и ровно опустились. Люко вновь закрыл глаза. Он еще раз поднял груз… опустил… Мелодия заканчивалась оглушительным крещендо, и Люко подумал: «Ну… еще… разок». Музыка стихла. Люко опустил руки вниз, так что гантели оказались ниже скамьи, и посидел так, не выпуская их. Пот лил с него ручьями. Люко восстановил дыхание. Затем по одной опустил гантели на пол. В наушниках заиграла следующая мелодия — «Лосиная охота» из «Последнего из могикан». Инструментальная обработка была такой бодрящей, что ему захотелось дослушать музыку до конца. Но нужно было заниматься делами. Люко снял наушники, оставив их висеть на плечах, и выключил на поясе плеер.
— Арджан сказал, что ты хотел меня видеть, — Пип перенес тяжесть тела на короткую ногу.
— Присаживайся. — Указав на сиденье другого тренажера, стоявшего напротив, Люко дотянулся до полотенца, что висело поблизости, и стал вытирать лицо. — Ну что, решил дела в Иерусалиме?
После встречи Люко со Смотрителями Пип не вернулся в Тель-Авив вместе с ним, сказав, что ему нужно закончить кое-какие дела. Он приехал через несколько часов вместе с одним из телохранителей. Теперь он что-то пробормотал в ответ, с неожиданным интересом уставившись на кроссовки Люко.
— Ну что, как я выгляжу? — спросил Люко, промакивая полотенцем пот на руках.
— У-у-у…
— Как творение Микеланджело, правда?
— Ты всегда был в прекрасной форме, — кивнул Пип.
— Но в такой хорошей, как сейчас, никогда не был. — Люко протер грудь и положил полотенце на колени, потом наклонился вперед, опершись предплечьями о бедра, пристально посмотрел на Пипа и сказал: — У нас проблема.
Пип вздрогнул и попытался скрыть замешательство.
— Что случилось? — спросил он.
— Я знаю, с кем ты встречался сегодня. С Хюбером. Ты что, думал, я не узнаю?
Маленький колченогий человечек опять не смог выдержать его взгляд. Глаза его заметались из стороны в сторону. Он попытался улыбнуться, но не смог.
Люко знал, что Пип не выдержит открытой «разборки», особенно в противоборстве лично с ним. Когда Арджан доложил ему, что Пипу звонил Хюбер, Люко не обратил особого внимания на это известие. Пип без его ведома не станет встречаться ни с кем из Смотрителей. Но встреча все же состоялась, и Люко решил немного выждать. Признается ли Пип в том, что оступился, — или им движут какие-то непонятные Люко мотивы? Что такого мог обещать ему Хюбер, чего Люко еще не дал? Потом он вдруг осознал, что риск слишком велик, слишком большие силы приведены в действие на заседании Совета и в Соединенных Штатах, чтобы можно было допустить предательство со стороны Пипа. Нужно было встретить его мятеж лобовым ударом, выяснить, в чем дело, и подавить бунт на корабле.
— Я понимаю, Хюбер хочет прибрать тебя к рукам, и знаю зачем, — сказал Люко. — Он никогда не скрывал своего пренебрежительного отношения ко мне. Но ты… мой ближайший помощник… мой друг… Что на тебя нашло?
— Забавно, что ты мне задаешь этот вопрос, — произнес Пип, глядя на свои стиснутые на коленях руки.
— А что? Разве со мной что-то не так? — холодно рассмеялся Люко. Его сухой смех был похож на стук старых костей.
— Ты… изменился, — кивнул Пип. — Ты…
— Что? Не слышу!
— Ты изменился, — Пип поднял голову. — Когда мы начинали эту аферу, ты вел смело, но осторожно. Ты был…
— Аферу! — Люко поднялся со скамейки и принял боксерскую стойку, но только с опущенными кулаками. — Так ты стал называть мое предназначение? Поэтому ты проявил слабость?
Пип продолжать сидеть, и это его спасло: если бы он встал, Люко тут же отправил бы его в нокдаун. От волнения у Пипа выступил пот на лбу и на верхней губе.
— Но ты сам называл это аферой, Люко, — сказал он нерешительно. — Восемь лет назад, когда…
Шагнув вперед, Люко сильным ударом в голову сбил Пипа со скамейки. Пип с трудом поднялся, держась за лицо, и сделал несколько неловких шагов назад.
— Восемь лет назад! — заговорил он уже громче. — Ты рассказал мне про Смотрителей, про то, чего они хотят. Ты тогда сказал, что мог бы стать таким человеком. Ты сказал, что это будет величайшая афера в истории. Величайшая афера, Люко!
Сердце у Люко заколотилось быстрее, плечи грозно вздымались при каждом вдохе.