Проходя по Ватикану, он понял, что творения архитекторов Вегаса — в самом деле лишь детские фантазии, скромные и незамысловатые. Размеры здешних статуй, колонн и фонтанов так впечатляли, что человек рядом с ними казался ничтожным. Здания отбрасывали такую тень, какая бывает в горном ущелье — казалось, что наступают сумерки. На каждом встречном строении красовались такие произведения искусства, которыми мог бы гордиться любой музей мира: скульптуры, барельефы с изображениями великих исторических событий, мозаики из цветного стекла, вычурные башни. Голова шла кругом при мысли о том, какие же сокровища хранятся внутри.
По пути в Секретные архивы Алишу и Брейди трижды останавливали швейцарские гвардейцы: по паре охранников стояло на каждом посту. После того как пропуск проверили в третий раз и их пропустили дальше, Брейди сказал:
— Будь у меня хоть пятая часть тех произведений искусства, которыми владеет Ватикан, я бы не стал доверять их сохранность каким-то наемникам, а поставил бы спецназ.
— Пусть забавная форма не вводит тебя в заблуждение, — ответила Алиша. — Мне рассказывал один парень, он служит в Группе освобождения заложников…
— Лучший спецназ в Штатах, — кивнул Брейди.
— Вот-вот. Так он как-то сказал, что едет в Швейцарию на совместную тренировку со швейцарскими гвардейцами, Я спрашиваю: «Что, помощь оказываете?» — думаю, может, швейцарцы посмотрели, что вокруг творится, и решили подкачаться, чтобы не отставать от современного уровня. А он говорит: нет, они будут нас тренировать. Очевидно, они лучшие в мире, каждый в отдельности. Это как Моссад, «морские котики» и самураи вместе взятые.
Брейди недоверчиво посмотрел на одного из гвардейцев, одетого в шаровары традиционных ярких цветов: ярко-оранжевого и голубого — и такую же рубашку с пышными рукавами, а также голубой берет.
— Скажи, что ты пошутила! — хмыкнул он.
— Говорю совершенно серьезно, — ответила Алиша. — Сам же только что рассуждал о бесценных сокровищах Ватикана. А папа? Сколько на него покушений было… — Пройдя несколько шагов, она предложила: — А вообще, подходящий случай проверить. Если не веришь мне на слово, можешь попытаться надавать кому-то из них, а я посмотрю.
Они шли по вымощенному булыжником двору к перекрестку аллей, где стоял очередной гвардеец — на сей раз один, но с алебардой. Брейди представил себе, насколько опасным может быть это оружие в умелых руках.
— Мне всегда нравилось спокойствие спящих собак, — сказал он.
— Это точно, — откликнулась Алиша и толкнула его под локоть. — По-моему, нам сюда.
Широкая каменная лестница слева, рядом с огромной статуей, вела к площадке на уровне второго этажа. Там виднелись тяжелые деревянные двери. Алиша тут же начала подниматься по ступенькам, а Брейди задержался у статуи и из таблички на постаменте узнал, что изображает она человека по имени Ипполит. Текст на этом не кончался, но он был на итальянском или латыни, так что больше ничего прочесть не удалось. Брейди пошел дальше, размышляя, правда ли тот парень был таким умным, как здесь изображен: он сидел с книгой в руке и задумчиво смотрел в даль.
Брейди догнал Алишу только за дверью, где ее успел остановить очередной швейцарский ниндзя. Предъявив пропуск, они прошли дальше, оказавшись в приемной. С одной стороны была большая двойная дверь, над которой висела мраморная табличка: «Biblioteca Apostolica Vaticana». С другой — одинарная дверь, на которой табличка была деревянная: «L’Archivio Segreto Vaticano».
Эту надпись понял даже Брейди. Он открыл вторую дверь, пропуская вперед Алишу и ворча: «Тоже мне, секретность. Прямо на двери написано».
За дверью оказался коридор, в котором поодаль сидел за письменным столом мужчина. Они прошли дальше. Коридор был широкий, со сводчатым потолком и сверху донизу каменный, не считая больших окон с одной стороны. Окна выходили на тот самый мощеный дворик, по которому Алиша и Брейди только что подходили к лестнице.
— В течение тысячи лет, — тихо сказала Алиша, — все хранящиеся здесь документы были недоступны никому, кроме самого папы римского и нескольких ученых-архивистов, которые у него служили. Так было до 1881 года, когда папа Лев XIII открыл приблизительно половину архива для серьезных исследователей и богословов. Даже сегодня действует так называемое «Правило ста лет», по которому новые документы не показывают аутсайдерам в течение века. — Она весело оскалилась. — Читать надо больше, Брейди!
Они остановились перед письменным столом, занимавшим на полу столько же места, как автомобиль среднего класса. Вычурная резьба на нем, вероятно, была сделана рукой самого Микеланджело. Но в сравнении с залом, открывавшимся за этим столом, он казался простой деревяшкой. Потолок и стены зала были расписаны каким-то мастером эпохи позднего Ренессанса, о котором Брейди наверняка никогда не слышал. Но сам стиль невозможно было не узнать: насыщенные краски, подчеркнутая перспектива, пышные формы обнаженных или полуобнаженных людей, изображенных столь правдоподобно, что, казалось, вблизи можно было видеть, как по этим телам струится пот. Высокий потолок был и здесь сводчатым. Пол сверкал мраморной плиткой — точнее, квадратными мраморными плитами. Вдоль обеих стен, на расстоянии метра друг от друга, стояли шеренгой картотечные шкафы. Через большие открытые двери в дальней стене зала виднелось еще одно просторное помещение, за ним еще — и так далее, насколько хватало взгляда.
— Si?
Сидевший за столом чиновник был одет так же, как паренек в приемной, с таким же священническим воротником, но по возрасту годился тому в дедушки. Он был невысок, полон, с двойным подбородком и глазами навыкате. Ему бы очень пошла роль брата Тука в фильме про Робина Гуда, подумал Брейди. Агенты представились и еще раз изложили причины, по которым хотели бы встретиться с отцом Рендаллом. У «брата Тука», в отличие от его младшего собрата, упоминание фамилии священника не вызвало никакой реакции.
— Разрешите взглянуть на ваши документы? — попросил чиновник. Он говорил по-английски с гораздо более сильным акцентом, чем юноша. Брейди мельком подумал, что франко- и испаноговорящие, очевидно, недаром обвиняют английский в вытеснении других языков. Молодежь в других странах начинает теперь учить английский с самого детства, а скоро, возможно, будет начинать учить его раньше, чем родной. Он даже ощутил некоторую неловкость оттого, что оказался невольным участником языковой экспансии.
— Паспорт или удостоверение? — спросил он, вытаскивая бумажник с документами.
— И то, и другое, пожалуйста.
Брейди вручил ему водительское и служебное удостоверения, то же сделала и Алиша.
Священник поднял телефонную трубку, набрал трехзначный номер, и тут же повесил ее. Через секунду дверь, через которую они прошли сюда, открылась, и в коридоре показался последний из гвардейцев, которым они показывали пропуск. Держа их документы в руке, священник поднялся из-за стола, сказал: «Моменто», — и направился через зал к дальней двери. За ней он свернул направо и скрылся. Стражник встал на границе коридора и зала спиной к стене и застыл неподвижно, как манекен. Насколько Брейди мог судить, оружия при нем не было.