— Времени осталось совсем немного.
— Знаю.
Она смежила веки и через пару секунд вновь открыла глаза. На полных губах ее заиграла торжествующая улыбка.
— Получилось!
Но Уэллен все так же видел их всех, сидящих — или, что касается Сумрака, лежащих — посреди ровного ноля. Он нахмурился:
— Не вижу никаких изменений.
— Мы их и не увидим. Но ты можешь ощущать их.
— Ощущать?
Сосредоточившись, он понял, что имела в виду Забена. Покалывание, почти такое же, какое он чувствовал перед исчезновением цитадели, только много слабее. Чтобы ощутить его, пришлось сосредоточиться гораздо сильнее.
— Вот теперь, — сказала Забена, придвигаясь ближе, — можно надеяться одурачить их!
Едва шепот ее отзвучал, драконы с искаженными яростью мордами устремились к земле.
Уэллен безуспешно пытался избавиться от одной мысли: если даже драконы ничего не заметили, один из троих вполне может — чисто случайно — приземлиться как раз на том клочке земли, где злосчастные люди укрылись от опасности под покровом иллюзии. К счастью, этого не произошло.
Людям почти повезло — они оказались внутри треугольника, образованного телами трех исполинов. Уэллен полагал, что драконы стараются держаться подальше от того места, где стояла цитадель — на тот случай, если она вдруг появится снова.
Драконы были огромны. В Уэллене взыграло любопытство ученого, несмотря на то что все существо его молило лишь о быстрой и безболезненной смерти, если только драконы обнаружат их. Пасть ящера свободно могла поглотить лошадь вместе со всадником, а на острых, точно кинжалы, клыках еще сохранились следы крови: живое мясо драконы предпочитали любой другой пище. Когти казались столь твердыми, что могли бы разорвать на куски скалу; оставалось только удивляться, почему на стенах цитадели не было даже царапины. По крайней мере двое из трех драконов превосходили размерами того гиганта, что истребил караван, а третий был лишь немногим меньше своих товарищей. Все трое были одной масти — темно-зеленой с незначительной примесью пурпура. Сочетание выглядело прекрасно — особенно там, где чешуя их отблескивала в лучах солнца.
Но ученый мигом забыл о чешуе и расцветке драконов, когда тот, что был поменьше, заговорил.
— Его с-с-словно до с-с-смерти перепугали! Не ос-с-ста-лось ни с-с-следа!
Уэллен едва не улыбнулся, очарованный видом и голосом дракона. В первый раз он слышал, чтобы чудовище говорило по-человечески! Дракон, убивший Яльзо, смеялся, но, насколько помнилось Уэллену, ничего не говорил…
Воспоминание о капитане и прочих погибших превратило зарождавшуюся на его губах улыбку в болезненную гримасу.
— Но цитадель была здес-с-сь! — заревел другой. Через все его тело тянулся старый рубец. Судя но виду шрама, рана была почти смертельной — обширной и глубокой.
Сам факт, что дракон дожил до ее заживления, достаточно ясно говорил о судьбе того, кто эту рану нанес.
Внезапный тихий стон совсем рядом заставил Уэллена напрячься.
— Я что-то слыш-ш-шал, — сказал меньший дракон, поднимая голову и прислушиваясь.
— Я не с-с-слыхал нич-ч-чего, — пробормотал третий. Сумрак зашевелился. Уэллен с Забеной обменялись отчаянными взглядами.
— Но я что-то слыш-ш-шал! — настаивал меньший. Видимо, он, вопреки размеру, был главным. Прочие относились к нему с явным почтением.
Трое ужасных созданий завертели головами, осматривая луг. Взгляд дракона со шрамом на боку скользнул по тому месту, где укрылись люди, но не остановился.
Колдун, приходя в себя, перевернулся лицом вверх.
— Наш-ш-шли ш-ш-што-нибудь? — заревел меньший дракон, его горящий взгляд был устремлен в точку всего несколькими шагами правее Уэллена.
— Нич-ч-чего! — Дракону со шрамом, очевидно, хотелось поскорее убраться подальше от этого места. — Здес-с-сь нич-ч-чего нет!
Ладонь Забены стремительно накрыла губы чародея — тот как раз собирался что-то пробормотать. Сумрак резко открыл глаза. Сверкающий хрустальные шары впервые представились взору волшебницы, и она едва не закричала от ужаса. Чудом ей удалось сдержаться.
На этот раз им повезло. Драконы ничего не заметили.
— Он будет недоволен!
— Но что нам ос-с-стаетс-с-ся? Здес-с-сь ничего нет! Быть мож-ж-жет, этот чудовищ-щ-щный карлик уничтожил с-с-сам с-с-себя?
— Ес-с-сли бы это было так… — согласился вожак. Вдруг дракон со шрамом вскинул голову.
— Я чую человеческий дух!
Ветер переменился… Об этом ни Уэллен, ни Забена не подумали. Ученый безмолвно проклял собственную тупость. Даже мальчишка, в первый раз идущий на охоту, знает, что к этому надо быть готовым…
Двое других исполинов тоже принюхались.
— Я ничего не чую! — возразил третий.
— Вс-с-се это фокус-с-сы карлика! — зашипел вожак. — Он хочет сбить нас-с-с с толку, чтоб и дальше с-с-строить свои коз-з-зни!
Уэллен подумал, что им везло слишком долго. Конечно, Сумрак очнулся настолько, что сознавал угрожающую всем троим опасность, но как знать, не помрачится ли разум чародея в следующую минуту?
Если бы только они прекратили поиски и отправились восвояси! — думал Уэллен, неотрывно глядя на меньшего дракона, от решения которого зависела сейчас его жизнь. Если бы только эта тварь удовольствовалась достигнутым и оставила дальнейшие поиски! Ну, нечего здесь искать! Нечего!
Ученый почувствовал мысленный толчок, моргнул…
… и обнаружил, что прямо перед ним стоят два дракона!
— Что с-с-с тобой? — спросил один из них — тот, что со шрамом.
В изумлении ученый взглянул на задавшего вопрос, затем перевел взгляд на другого зверя. А их вожак…
Вожаком их был сам Уэллен!
Я забрался в его сознание!
Все было совсем не так, как в первый раз, когда ученый коснулся мыслей той твари в облаках. Сейчас он полностью контролировал и дракона, и себя. И не думал, вкусными или нет окажутся жалкие людишки там, внизу. Он остался самим собой. Сколько еще это продлится и что случится потом, Уэллен понятия не имел, однако рискнуть стоило.