— Опять комплекс кастрации? — предположил Юнг.
— Именно.
Кан нахмурился. На фотографиях в его кабинете, слава богу, не было сцен кастрации, да и следов прочих комплексов там тоже не было.
— А это что такое? — спросил Фрейд, указывая на серию фотографий, прикрепленных кнопками к деревянной доске. Это были портреты крупным планом, каждый сопровождался пометкой: «Фальсификатор», «Убийца», «Насильник»…
— Mug shots [10] — новая мания моих инспекторов, — ответил Кан. — Они фотографируют преступников, чтобы выявить особенности каждого типа. Серия вот этих снимков должна подтвердить предположение, что у всех фальшивомонетчиков есть что-то общее во внешности…
— Так вот что называют научной полицией? — насмешливо заметил Фрейд. — Напоминает френологию. Лет двадцать назад эта теория о том, что людей можно классифицировать по форме их черепа, произвела фурор в Европе.
— К сожалению, по лицу, что в профиль, что анфас, характер так просто не прочтешь, — примирительно сказал Кан, думая при этом, что шишковатый череп доктора Фрейда идеально соответствует типу «эксцентричный ученый». — Но способ опознать любого человека все-таки существует — по отпечаткам пальцев, открытым китайцами тысячу лет назад. Я хочу добиться, чтобы этот метод использовали в полиции как единственно верный.
— Неужели это правда, что не бывает людей с одинаковыми отпечатками? — спросил Юнг.
— Они отличаются даже у близнецов. Мы уже собрали тысячи дактилокарт. Альфонс Бертильон, гениальный изобретатель судебной антропометрии, облегчил нам задачу, придумав, как снимать отпечатки пальцев с гладких поверхностей.
— Как часто в наши дни звучит слово «гений», — сказал Фрейд с горечью. — Пока мы вас ждали, я слышал, как один из ваших людей говорил о гениальной скаковой лошади.
Кан невозмутимо постучал указательным пальцем по доске с фотографиями преступников:
— Я скажу вам, почему позволил моим упрямцам возиться со всей этой классификацией. Они собирают сотни фотографий и анкет с антропометрическими данными, чтобы доказать правильность своей теории. И я могу использовать их досье, чтобы вывести на чистую воду того, кто прячется под чужим именем, или чтобы опознать труп. Тот, что вы нашли, например. — Инспектор серьезно посмотрел на докторов и убедился, что произвел на них впечатление. — Собранная нами информация позволила мне установить личность погибшего, хотя это было не просто. Тело находилось в воде несколько недель. Одежда распалась, на руках не осталось плоти. Черты лица изуродованы, зубы повреждены. Но шея оставалась над водой, и на ней сохранилась цветная татуировка в виде орла, такого же, как на гербе Нью-Йорка. Мой сотрудник просмотрел наши досье и нашел такую же татуировку в деле одного бывшего военного.
Фрейд посмотрел на Ренцо, который скромно кивнул. Инспектор между тем продолжал:
— Он служил в одиннадцатом кавалерийском полку, который в 1881 году принял капитуляцию Ситтинга Булла, вождя индейцев сиу. Момент был символический: конец войны с индейцами и объединение американских территорий. Все солдаты полка сделали себе такие татуировки в память об этом событии. Я получил их военные досье и сравнил антропометрические данные. Так я нашел имя нашей жертвы…
— Наверняка солдат, подходивших под описание утопленника, было немало, — сказал Фрейд.
— Но только один из них недавно пропал! — Кан положил дело с фотографией перед докторами. — Бернард Эмери, пятидесяти лет. Лейтенант кавалерии, преподававший историю в Йельском университете.
Фрейд всмотрелся в фотографию.
— Так странно видеть его лицо, — произнес он, помолчав.
— А теперь вы мне должны кое-что объяснить, — попросил Кан. — Как два иностранца, впервые попавшие в Нью-Йорк, всего за несколько часов нашли человека, которого две недели искала целая бригада сыщиков?
— Мы искали совсем другое, — ответил Фрейд.
— Что же?
— Улики, которые могли бы помочь нам истолковать сон.
— Какой еще сон? — с недовольством произнес Кан.
Снам он не придавал ни малейшего значения. Они состояли из бессмысленных образов и существовали лишь в воспоминаниях того, кто их видел. Реальность в них искажалась, и ничто не поддавалось проверке.
— Сон моей пациентки, Грейс Корда, — ответил Фрейд.
— И как же ее сон привел вас к трупу?
— Грейс страдает гидрофобией.
— Чем?
— Боязнью текущей воды. Проводя сеанс психоанализа, я понял, что этот страх появился полгода назад, когда она вместе с отцом осматривала небоскреб Зингера. Вчера она видела кошмарный сон, в котором повторялись элементы этого события. Чтобы понять больше, мы тоже решили посетить небоскреб.
— То есть вы натолкнулись на Эмери случайно, — заключил Кан.
— Случайностей не существует, — заметил Юнг. — Это была цепь событий, связанных неизвестным нам пока образом.
Фрейд покачал головой и что-то пробурчал себе в бороду. Он явно не разделял мнения коллеги.
— Это вы мне потом объясните, — Кан резко оборвал Юнга. — А сейчас скажите — что побудило вас открыть резервуар?
— Мы услышали доносившийся оттуда стук, — ответил Юнг. — Словно мертвец хотел привлечь наше внимание.
Фрейд громко вздохнул.
— Доктор, у вас просто острый слух, — пояснил Кан. — В отверстии для поступления воды застрял металлический предмет, и об него стучала пряжка ремня Эмери.
— Какой предмет? — спросил Фрейд, тайно радуясь тому, что Юнга вернули на землю.
Кан показал свою находку.
Это была маленькая медная пластина с выгравированным на ней рисунком: треугольник, внутри которого был изображен дракон, а над каждой из сторон — змея и надпись «Ignorantia».
— Это, — сказал Кан, — оставил в резервуаре убийца. Зачем — пока не ясно.
— Рисунок имеет нечто общее со способом убийства, — произнес Юнг, разглядывая пластину.
— Что же? — осведомился Кан.
— Дракон в треугольнике, обращенном вершиной вниз. Во многих эзотерических практиках, в частности в алхимии, это изображение символизирует воду.
— Но ведь алхимия — это какая-то древняя ерунда?
— Алхимики — это братство, которое целую тысячу лет утверждало, что может любой металл превратить в золото. За этой ерундой стояла целая философия.
Фрейд наклонился, чтобы рассмотреть изображение.
— Эта гравюра сделана при помощи неочищенной азотной кислоты, — заключил он. — Острым предметом и азотной кислотой.
— Aqua fortis, изобретенная алхимиками, — подтвердил Юнг. — А солнце, змеи, дракон — их излюбленные символы.