На мгновение в комнате повисла тишина. Первым подал голос Синклер:
– А ведь она замужем, правильно? За этим производителем контейнеров, если я не ошибаюсь?
– Да, – ответил Бледсоу. – Он сейчас за границей. Шеф собирался сам сообщить ему о случившемся.
– Горничная живет в помещении для прислуги в задней части дома, – сказала Манетт. – Последние дни она болеет гриппом. Она заказала для Линвуд готовый ужин из ресторана, и его доставили около пяти часов. После этого прислуга отправилась к себе и легла спать. Ничего не видела и не слышала. Я хочу заняться этим разносчиком, посмотреть, не было ли у него проблем с законом раньше. А заодно и проверить его алиби после того, как он ушел отсюда.
– Где Хэнкок? – осведомилась Карен.
– В своем кабинете в задней части дома, это его операционная база, – сказал Синклер. – Он ни с кем не желает разговаривать. Мне, во всяком случае, он не сказал ни слова.
Манетт повернулась к Бледсоу.
– Хочешь, я займусь им, брат? – Она подмигнула. – Держу пари, меня он послушает.
Бледсоу кивнул в знак согласия.
– Нам обязательно нужно, чтобы он поговорил с нами. Пойдемте в гостиную, а здесь пусть заканчивают эксперты. Мы уже… видели достаточно.
– Согласен целиком и полностью, – заявил Синклер, вслед за Бледсоу выходя из комнаты.
Хэнкок мешком повалился на диван. Галстук с ослабленным узлом сбился на сторону, волосы торчали в разные стороны. Глаза у него остекленели, двигался он тяжело и неуверенно, как пьяный. Манетт прикрывала тылы и выразительным жестом поднесла руку ко рту, словно опрокидывая стакан, подтверждая подозрения сыщиков, что их коллега неоднократно прикладывался к бутылке.
– Bay, только посмотрите, что тут происходит! Прямо распроклятая вечеринка, а? Прикольно. Но я все равно рад, что вы все собрались здесь.
– Нам нужно задать тебе несколько вопросов, – начал Синклер.
– Копы уже задали мне чертову пропасть вопросов.
Налитыми кровью глазами Хэнкок обвел комнату.
Манетт, сидевшая напротив Хэнкока на таком же диване и отделенная от него кофейным столиком с гранитной столешницей, заметила:
– Мы понимаем, что смерть сенатора здорово тебя расстроила. Хэнкок рывком поднял голову и уставился на нее.
– А как бы ты чувствовала себя на моем месте? Она была добра ко мне. И я только что лишился своей проклятой работы!
Карен нахмурилась и склонилась к уху Робби.
– Так вот почему он расклеился. Двести тысяч баксов в год плюс премиальные – и все коту под хвост!
– Да, особенно если учесть, какую защиту она за них получила.
Манетт метнула на Карен сердитый взгляд и снова повернулась к Хэнкоку.
– Послушай, ты был здесь главным по безопасности. Твоя работа заключалась в том, чтобы охранять сенатора. Где ты был, когда… Где ты был сегодня вечером после шести часов?
Хэнкок отыскал взглядом Карен.
– Это все твоя вина! Ты так ее расстроила, что она захотела побыть одна. – Он повернулся к Манетт. – Я поехал прокатиться на машине.
Карен почувствовала, что взоры присутствующих устремлены на нее. Все ждали от нее объяснений.
– Я была здесь сегодня днем, – сказала она, – примерно около шести. Я только что обнаружила, что сенатор приходилась мне… биологической матерью. – Она оглянулась на Робби, ища у него поддержки. – Я приходила к ней, чтобы поговорить об этом. Дель Монако фыркнул.
– Ты ведь шутишь, признавайся!
– И как прошла встреча на высшем уровне? – полюбопытствовал Синклер.
– Она была непоколебима, как скала. И почти ничего мне не сказала…
– Они повздорили! – заорал Хэнкок. – Вейл хотела знать, кто ее отец, а сенатор отказывалась сообщить ей. И Вейл пришла в ярость.
Карен с вызовом скрестила руки на груди.
– Я ушла примерно в районе шести тридцати. Я была расстроена и просто поехала куда глаза глядят. А когда я попала домой, Бледсоу прислал мне сообщение.
Она ждала, что сейчас ее забросают вопросами, начнут полноценный допрос и поджарят на медленном огне. Но коллеги молчали.
«Моторола» Бледсоу заиграла Пятую симфонию Бетховена. Он поднес сотовый телефон к уху и отошел в сторону.
– Я оставлю вас на несколько минут, чтобы вы смогли обсудить ситуацию, – сказала Карен и вслед за Бледсоу вышла из дома.
Входная дверь щелкнула, закрываясь. В комнате по-прежнему висела напряженная тишина, нарушаемая только негромкими голосами и шагами экспертов-криминалистов, продолжавших осматривать место преступления. То и дело сверкали вспышки фотоаппаратов, найденные улики переносили в служебный автомобиль. Наконец Хэнкок заговорил.
– У Вейл нет алиби.
– Но Карен Вейл никого не убивала, – возразил Робби.
Хэнкок сунул руку в карман своего спортивного пиджака и вытащил оттуда коричневую сигарету.
– О нет, только не эту вонючку! – запротестовала Манетт.
Синклер взял Мандизу за руку, наклонился к ее уху и прошептал:
– Оставь его в покое. Может, он хоть немного успокоится и протрезвеет.
– Но ведь они набиты какой-то дерьмовой турецкой травкой! Здесь все провоняет настолько, что нечем будет дышать.
Руки у Хэнкока дрожали. Робби смотрел, как он поднес зажигалку к лицу и не смог попасть огоньком в кончик сигареты. Хэнкок стиснул зажигалку обеими руками, как будто это могло унять дрожь в пальцах, и наконец, сделав глубокую затяжку, закурил. Синклер достал из кармана мятый носовой платок и протянул его Манетт.
– Вот тебе фильтр.
Она оттолкнула его руку.
– Благодарю покорно. – Она помахала рукой перед лицом, разгоняя дым. – Что еще у тебя есть на Карен? – обратилась она к Хэнкоку.
Хэнкок снова сделал глубокую затяжку и выпустил дым через ноздри.
– Она избила своего мужа. Уложила его на больничную койку. У нее склонность к насилию. Она просто бешеная. – Он стряхнул пепел в небесно-голубую дымчатую фарфоровую вазочку, стоявшую на кофейном столике. – Вот как все было. У Вейл депрессия. У нее проблемы с бывшим мужем, а ее ребенок лежит в коме. Она узнает, что женщина, которую она считала матерью, ей совсем не мать, и начинает поиски. Каким-то образом ей удается узнать, что сенатор и есть ее настоящая мать. Она приходит сюда, чтобы выяснить отношения и понять, почему мать выбросила ее, как старый сломанный телевизор. Вейл ведет себя назойливо и неразумно, поэтому сенатор просит ее уйти. Вейл приходит в ярость и начинает кричать. Я встревожился, что она может ударить сенатора, как она поступила со своим бывшим. Поэтому я вмешиваюсь и показываю Вейл на дверь. Она вылетает наружу, садится в свою машину, отъезжает и останавливается. Потом возвращается сюда пешком и ждет поблизости.